Преданья старины глубокой
Шрифт:
– Ничего, просто проводишь, – спокойно ответила Василиса. – Вы, волховы наследники, все тайные тропы знаете, вот и выведешь меня из Кащеева Царства…
– Ладно, попробуем. За дверьми стража?..
Княгиня молча кивнула. Финист бесшумно прошелся по зале, заглянул за мрачный железный трон, подергал решетку на окнах и разочарованно цокнул языком.
– Не пролезть, узко… – вздохнул он. – На совесть отковано – тут разве только Святогор осилит…
– Дядька Финист, ты обратно птицей оборотись – а я тебя мимо стражи за пазухой
– Думаешь, получится?.. – хмыкнул оборотень. – Я, знаешь, не воробышком оборачиваюсь – соколом… Под платье меня коли запихнешь – будешь точь-в-точь роженица на сносях…
– Ничего, уж как-нибудь… Там дивии на страже – лбы здоровые, а ума с гулькин нос…
– А себя ты, видно, считаешь самой умной на свете? – послышался ледяной голос.
Финист и Василиса одновременно повернулись к дверям. В них стояла костлявая фигура в железной короне.
На несколько секунд все трое неподвижно замерли. Василиса будто обратилась в камень – совсем как в ту ночь, когда домой неожиданно воротился покойный муж, Игорь. Финист Ясный Сокол весь напрягся, подобрался – не человек стоит, лук натянутый.
Кащей же просто молчал. Змеиные глаза не выражали ничего, кроме беспредельного равнодушия.
– Не могу сказать, что удивлен таким развитием событий, – наконец процедил он, сухо прищелкивая пальцами.
Тронная зала мгновенно наполнилась лязгом и грохотом – огибая владыку, в двери хлынули железнобокие дивии.
Василиса отлетела к стене – ее отшвырнул Финист. Сокол-оборотень ударился всем телом об пол, принимая обличье полного фалколака – чудища диковинного, не птицы, не человека. Вместо рук – крылья с человечьими пальцами на концах, вместо ног – лапы птичьи, на морде кривой клюв, кожу перья заменили жесткие, чешуей кольчужной звенят-переливаются.
– И-и-и!.. – тонко прокричал Финист, с разлету ударяя ногой в грудь первому дивию.
Гигантский прыжок! Руки-крылья шумно распахнулись, обдав Василису потоком ветра. Перья встопорщились, раскрылись веером… ужасным, смертоносным веером! Острее сабельных лезвий их края, железо и камень режут!
Разворот, взмах крылом – и другой дивий отлетает прочь с отрезанной головой. Та покатилась по каменному полу с лязгом пустого шлема. Обезглавленное тулово какой-то миг стояло, размахивая руками, но Финист снова врезал ногой в прыжке, и железный болван повалился назад, увлекая за собой еще двух дивиев.
Упавший дивий продолжал махать руками-ногами, бестолково пытаясь встать. Из осиротевших плеч валил густой дым… а потом из них выскочила другая голова – скрюченная, морщинистая, похожая на гороховый стручок. Оплетай, заключенный внутри дивия, раззявил беззубую пастенку, истошно завопил и потянулся к откатившейся голове-шлему.
Еще несколько секунд Финист Ясный Сокол под неподвижным взглядом Кащея отбивался от его ратников. Но на большее его не хватило – где уж одному оборотню одолеть дюжину дивиев! Скрутили, повалили,
– В подземелье его, – холодно бросил Кащей, даже не глядя на поверженного человека-птицу. – Пусть пока посидит.
Костлявый старик безразлично прошел к трону, уселся и молча вытянул руку. Из-за спин дивиев к нему просеменила Яга Ягишна с небольшим корытцем, полным вонючего зеленого варева. На плече у нее висело замызганное полотенце.
– Подойди, – каменным голосом приказал Кащей.
Василиса с трудом оторвала взгляд от уволакиваемого прочь Финиста и через силу заставила себя сделать несколько шагов к трону.
– Господине, прости меня, глупую! – взмолилась она, заламывая руки. – Я сейчас все объясню! Со стороны это может показаться изменой, но на деле любовь к тебе всему причиной! Она, только она заставила меня…
Василиса и в самом деле загодя придумала складную сказку – в случае чего оправдаться перед Кащеем. Теперь главное – убедить его сначала выслушать, а уж потом принимать решение…
– Ты разочаровала меня, – спокойно промолвил бессмертный царь, вынимая что-то из-за пазухи.
Сердце ухнуло и обрушилось. В высохшей ладони Кащея мирно покоился ларчик из черного оникса.
Пустой.
– Ты похитила из моих запасов Симтарин-траву, – равномерно продолжил он. – А затем подсунула мне. Весьма неглупо – столь сильное средство сумело пробиться даже к моему сердцу. Но все же не слишком умно – неужели ты полагала, что никто не догадается, что эта страсть не родилась естественным образом? Или, по-твоему, мои приспешники не удивились бы, узрев столь резкую перемену во мне? Если так, то ты ошиблась.
Василиса тяжело дышала, усиленно стараясь измыслить новое оправдание.
– Не стану скрывать – сам я ничего не заподозрил, – признал Кащей. – Но в этом нет твоей заслуги – всем известно, что ни один очарованный не способен самостоятельно догадаться, что он очарован. Разве что если колдовство совсем слабенькое. Но Симтарин-трава – самый сильный приворот на белом свете. Тем не менее, когда мне представили доказательства, я не мог не признать очевидного. Теперь главный вопрос – что же мне с тобой делать?
Кащей чуть шевельнул мизинцем, и два дивия подхватили Василису под руки, ставя ее перед троном.
– К сожалению, чары по-прежнему действуют, – равнодушно посмотрел на нее Кащей. – Я все еще испытываю к тебе некое чувство. За неимением более подходящего слова будем называть его любовью. Против Симтарин-травы нет отворота. Но зато теперь, когда я знаю, что это всего лишь чары, я способен им противостоять. Увы, не до такой степени, чтобы приказать тебя казнить. Поэтому мы поступим по-другому. Подведите ее.
Дивии подтащили бледную княгиню еще ближе и разжали руки. Баба-яга, издевательски ухмыляясь, протянула Кащею свое корытце. Тот смочил в зеленой жиже полотенце… и резко хлестнул Василису по лицу.