Преданья старины глубокой
Шрифт:
Венчающиеся по очереди выпили из чаши с вином, и архиерей повел их вокруг аналоя.
Первый круг…
Второй…
Третий…
– Хвори, боли, не привенчайтесь, а доброе здоровье привенчайся… – тихонько причитывала старушка, скромно стоящая в уголке. Бабушка Овдотья Кузьминишна таки подоспела к началу церемонии – ревущая ступа приземлилась прямо перед храмовыми воротами. Отец Онуфрий тут же покрыл ее отборным матом, но прогонять не стал – за старую ведьму вступился сам великий князь. Глеб Берендеич лет десять назад тоже забредал
Хотя за право присутствовать на церемонии ей пришлось выдержать настоящую битву. Архиерей грудью встал на защиту храмовых ворот, наотрез отказываясь впустить безбожную ворожею. Овдотья Кузьминишна, искренне желавшая обеспечить молодым здоровье и долголетие, жутко обиделась и пошла на принцип.
Битый час эти двое бранились пуще базарных торговок, и в конце концов отец Онуфрий все же уступил. Взял обещание молчать и ничего не трогать, дважды обрызгал неповинную старушку святой водой, но все-таки позволил присутствовать.
В конце концов, он и без того собирался по новой освящать храм – ну так, на всякий случай.
С бабой-ягой прибыла еще и весточка от невестиного батюшки. Будущий тесть отправил будущему зятю целую стопу берестяных листов. Впрочем, первые три князь Глеб спокойно пропустил – их усеивали сплошь ругательства. Всеволод Юрьевич пенял соседу на нехорошее поведение, сулил ему кары земные и небесные, требовал вернуть похищенную дочку… или хотя бы прислать взамен мешок золота.
Да побольше, побольше!
А вот дальше начался дельный разговор. Отойдя от гнева и прекратив ломать мебель, великий князь владимирский кое-как примирился с произошедшим. Скрепя сердце, но все же примирился. Этому немало поспособствовало нападение кащеевых прихвостней и воевода Дунай, воротившийся с пустыми руками. Сразу два удара под дых! А сейчас вся Русь на Владимир глядит выжидаючи – не одряхлел ли великий князь?.. Не утратил ли старый волк хватку?.. Покажешь слабость – сразу всей стаей бросятся, в клочья разорвут!
Так что на печи отсидеться не выйдет – нужно срочно побряцать оружием, всем показать, что Всеволод Большое Гнездо обид не прощает. Как Чернигову недавно показал – вон, до сих пор черниговцы в пыли ползают, зубы выбитые собирают…
Надо воевать. Но драться одновременно с Кащеем и Тиборском – дурных нема! Князь пока еще с елки не падал, чтоб сломя голову в двойной огонь лезть. Нет уж, лучше выбрать кого-нибудь одного – ему и отплатить за обе обиды.
А что ж со вторым?.. А второго для виду простить. Еще лучше – союз заключить. Двое на одного всяко лучше, чем один на один. А со временем, когда все забудется, можно и за вторую обиду сполна отплатить…
И князь недолго думал, с кем мириться, а с кем браниться. Похищенную дочь простить можно – сделать вид, что это зятек так просто, шутку смешную пошутил. А он-де, тесть, не то что не возражал – даже лестницу внизу придерживал, чтоб ловчей выкрадывать было. Вроде как розыгрыш такой. Никто не пострадал, никто не
Другое дело – пожарища в столице. Налет Змея Горыныча в шутку не обернешь, за недоразумение не выдашь. Вдовы с сиротами доселе ревмя ревут, погибших оплакивают. Нет уж, после такого с Кащеем на мировую идти никак невозможно. Народ не поймет. Еще, чего доброго, слушок пойдет, что князь-де не настоящий, подменыш на троне сидит, оборотень злокозненный…
На самом последнем листке князь Всеволод неохотно дал любимой дочери и отнюдь не любимому зятю свое отцовское благословение. Раз уж все так обернулось.
Когда приходят невзгоды, дурак проклинает судьбу, а умный думает о том, что еще можно спасти…
Жених с невестой держались за руки, послушно глядя на архиерея. Пока что у них не было времени не только поговорить, но даже как следует рассмотреть друг друга. Овдовевшая боярыня Марфа рьяно ухватилась за обязанности покойного мужа, позаботившись о том, чтобы все прошло как полагается.
Впрочем, нескольких взглядов украдкой хватило, чтобы рассеять первые опасения. Невеста донельзя перепугана, смотрит на жениха несмело, с робостью, но от этого выглядит только краше – даже сквозь платок все отлично видно. Будущий супруг на десять лет ее старше, уже единожды вдовец, под глазами мешки, чело нахмурено, в бороде уже первый седой волос заметен – как-никак, тяжкое беремя на плечах…
А только все равно – молодец хоть куда! В отличие от меньшого брата, у старшего Берендеича наивности в глазах не сыщешь – глядит цепко, внимательно. Зато ростом и статью – точь-в-точь таков же. Богатырь, как есть богатырь.
Свадебный поезд вернулся в Тиборск только вчера утром. Вчера же состоялось отпевание и похороны боярина Фомы, десятника Сури и прочих гридней, убитых лембоями. Как раз был третий день со дня их смерти.
С поездом приехал и Всегнев Радонежич. Старого облакопрогонника приняли неласково – он не слишком скрывал, что не крещен, молится старым идолам, да и волховского учения не чурается. Однако ж Иван объявил упрямого старика своим личным гостем и заявил, что если того хоть чем-то обидят – лично все зубы пересчитает.
Хорошо хоть, в отличие от бабы-яги волхв Даждьбога не проявил интереса к свадебной церемонии. Его куда больше заботила княжеская справедливость – получить пеню за украденное яблоко!
Князь Глеб невнимательно, почти на бегу выслушал гневную отповедь старика, отмахнулся и велел подойти с этим как-нибудь позже, когда будет свободное время. А уже через минуту напрочь забыл и о волхве, и о давно съеденном яблоке. Вот еще, забивать голову этакими глупостями!
Другое дело – боярин Бречислав. Вот он принял Всегнева со всем радушием, как старого знакомого. Эти двое доселе не встречались, но кое-что друг о друге уже знали – по рассказам Финиста.