Предатель Ты врал мне годами
Шрифт:
— Ты в моей голове сейчас дыру прожжешь, Люба, — заявляет Богдан.
Может, он хочет, чтобы часть информации получила сразу от его любовницы, как ‘было сего отцом?
И, надо признаться, встреча со свекром хорошенько прочистила мне мозги. От “прости, моя любимая, я так больше не буду” будет приятно моему эго, но и то ненадолго.
А что мне даст встреча с Кристиной?
Уже одна дорога к ней дает мне многое.
Богдан не боится ее.
Что бы там ни говорили о смелости мужчина,
он скрывал Кристину, но не боялся.
И да, Богдан не мальчик-соплежуй. Если бы он ее любил, то его бы никто не остановил от решения быть с ней вместе.
Может быть, Богдан от меня этого добивается, а?
Он однажды, когда Светке было месяц, он принес мне персик, порезанный тонкими ломтиками и политый медом. Я тогда очень удивилась, ведь я за два часа до этого дико захотела персик, но о своем остром желании моему молодому мужу не сказала.
А он взял и принес, будто угадал мои мысли.
— Я читал, что те, кто друг друга очень любит, понимают без слов и разговоров, —чмокнул меня в нос и улыбнулся, — похоже, не врут.
Горло схватывает от этого сладкого и теплого воспоминания спазмом боли и тоски.
Мой мальчик обратился в мужика-молчуна, который зло сигналит белому хэтчбеку впереди: загорелся зеленый и пора ехать.
— Осел, — резюмирует мой муж, когда белый хэтчбек трогается с места, и в ярости щурится.
Он хочет, чтобы я поняла его без слов?
Чтобы я ему доверилась и поняла без объяснений?
Любопытно. Я вспоминаю, как Богдан сказал “я думал, что ты знаешь”. То есть в переводе на его
“язык” это означало, что я не только знаю, но еще поняла, приняла и согласилась с его решением сохранить семью.
Он поэтому бесится?
Оказывается, что я не знала и не принимала. Он ошибался во мне, и обманулся своими же ожиданиями, что я была на его стороне вопреки здравому смыслу.
Но почему он решил, что я знала о Кристине?
Да к черту.
Не хочу я в этом копаться.
Не собираюсь я возвращаться в прошлое и искать ответы на этот вопрос. Он изменил. У него внебрачная дочь, и ведет он себя как настоящий подонок.
Любимым не изменяют.
Прижимаю холодные пальцы ко лбу и медленно выдыхаю. Вместе с вопросом о Кристине, я задаюсь другим.
Как я могла ничего не замечать?
— Хватит, — бурчу я под нос, не замечая, что говорю вслух, — это все уже бессмысленно.
— Я тебя не расслышал.
Он тогда пришел поздно. Светка с двухлетним Аркашей уже спали. Я была вымотанная и уставшая.
Наша няня заболела на целую неделю и все прелести материнства с двумя маленькими детьми меня накрыли с головой.
Я задремала на диване под бубнеж телевизора,
Богдана и за его позднее возвращение домой.
Я почему-то была уверена, что его взял в оборот отец в желании натаскать в своих делах.
Я вообще во многом себя сама убеждала. Например, и в том, что мой папа сидел вечерами не пьяным, а уставшим. Сначала мне так говорила мама, а потом я самав это уверовала.
Так вот. Я сквозь дремоту услышала шаги и шепот Богдана:
— Спишь?
Я ответила ему мычанием, а потом он поцеловал меня в щеку. Я, кажется, улыбнулась и спросила, как у него дела.
Я не помню, что он ответил, но когда я выныривала из дремоты, то он сидел у дивана: локти были уперты в согнутые колени, а лицо спрятано в ладонях.
Но я так хотела спать...
Я так устала со Светкой и Аркашей, что вновь и вновь проваливалась в дремоту, которая вибрирует неразборчивым шепотом Богдана.
Я зажмуриваюсь в попытке прогнать это видение. Это дело прошлого.
— У нас все будет хорошо, Люба. Ты же веришь мне? — я чувствую теплые ладони на щеках, и сухие губы на лбу, — это была ошибка... моя девочка... я буду только с тобой... ты веришь мне?
— Люб, — меня возвращает в реальность нынешний Богдан, — тебе плохо?
Он тогда, по сути, сознался?
Открываю глаза и сглатываю.
— Останови машину. Мне надо подышать. Замутило.
Глава 36. Давай не будем все усложнять
Меня ждет развод? После стольких лет брака?
— Останови машину. Меня замутило.
В голосе Любы много презрения и даже ненависти, на которую у меня в ответ поднимается едва сдерживаемая злость.
Когда я теряю контроль, то меня всегда накрывает не паника, как обычных людей, а гнев.
— Богдан.
Я ведь сам виноват, что ляпнул Любе о Кристине, а она зацепилась за эту глупость и тоже не отступит.
Я впервые за долгие годы с ней почувствовал в ней злое упрямство. Она всегда была мягкой, милой и улыбчивой женщиной, которая и голоса лишний раз не повысит.
Она предпочтет в неудобной ситуации промолчать, ведь, как она говорила, ее пугают конфликты и крики.
— Богдан! — рявкает Люба.
А вот и нет. Она может быть агрессивной и непреклонной. И это... интригует.
Медленно поворачиваю руль, и я съезжаю на обочину дороги.
— Ты хочешь, чтобы я и в этой машине тебе наблевала?
Я зол и вместе с тем заинтригован.
Наверное, это не то, что должен чувствовать мужчина, когда вскрылась правда о его внебрачной дочери.
Где вина?