Предатель Ты врал мне годами

Арская Арина

Хватаюсь за живот, а после рявкаю на Богдана, который дергается в мою сторону:

— Не подходи!

А сама хочу, чтобы подошел.

Конечно, я буду кричать и сопротивляться, если он нарушит мой громкий и возмущенный приказ не трогать меня, но я жду от него наглости и упрямства.

— Может, ты рожаешь.

— говорит он, замерев в шаге от меня, — тебя же ни черта не поймешь...

— Не рожаю, — медленно выдыхаю, вглядываясь

в его темные глаза. — Просто пинается. Сильно пинается.

Опять между нами натягивается звенящей струной молчание, и вновь его нарушаю я, прижимая ладони к животу:

— Чего ты хотел? Или ты пришел помолчать и полюбоваться мной?

Шутка неудачная. По лицу Богдана пробегает тень судороги и он подходит к перилам веранды.

Опирается на них и смотрит в ночь.

Как я умудрилась прожить с этим человеком столько лет? Я не понимаю. Вздыхаю и уже готова уйти, как Богдан заявляет:

— Света звонила.

Останавливаюсь перед дверью и жду продолжения, но Богдан не спешит его рожать.

— Да ты задолбал! — взвизгиваю я и разворачиваюсь к нему. — Что за паузу?! Мне тебя привязать к стулу и выдернуть ногти, чтобы ты наконец разродился?

Кажется, даже сверчки затихли, и, наверное, мой крик был слышен аж в Москве.

— Что она сказала? — перехожу на тон ниже, сжав кулаки. — Свадьбу отменяет?

Или Аркаша уговорил ее уехать на Алтай и поорать на горы? Что?! Или опять истерика?

— Нет, — Богдан сжимает переносицу.

— Богдан, тебе не идет быть загадочным.

— Если ты не поняла, то я пытаюсь сейчас быть спокойным, — сдавленно отвечает он. — Люба, понимаешь, я очень против того, что сейчас происходит с нашей семьей. Я бы иначе все решил...

А потом он все же не может себя сдержать и бьет кулаком по одному из деревянных столбов, что подпирают навес веранды. Дерево трещит под ударом Богдана, и я медленно пячусь.

— Черт, — рычит Богдан и встряхивает рукой, а затем резко разворачивается ко мне.

Я знаю, что он не ударит меня, но я все равно пугаюсь.

Что такого сказала ему Света?

На что подбил Аркаша сестру?

— Наши дети изъявили желание, Люба, встретиться с Доминикой, — хриплый голос Богдана вибрирует яростью.

Я медленно моргаю.

— Я против, Люба. Сильно против, если ты не поняла, — он поскрипывает зубами.

— Мне в принципе все это очень не нравится.

— Но в этом только ты виноват, — держу его взгляд. — Мне тоже не нравится, если что, но...

— Но да, — усмехается Богдан и разводит руки в стороны, — так жить больше нельзя.

— Именно, — медленно киваю я.

Я могу сейчас фыркнуть или даже с криками возмутиться, что Богдан офигел и

что встреча наших детей с Доминикой — не моя проблема, но что-то во взгляде Богдана меня останавливает.

Злющий как черт он смотрит мне прямо в глаза и ждет от меня той женской поддержки, которая направляет мужчин по пути совести.

— Если они хотят, то ты не можешь им запретить эту встречу, — мой голос неожиданно становится спокойным и ровным. — И так будет правильно.

— Для кого правильно, Люба? — с угрозой уточняет Богдан.

— Для тебя, — вздыхаю я.

У него дергается верхняя губа.

— Она для меня проблема. Не дочь, — с честной агрессией отвечает он.

— Нет, — мне все тяжелее и тяжелее выдерживать его взгляд. — Это не проблема, Богдан.

Проблемы тебя никогда не пугали. Доминика — не проблема, — повторяю я, — она — твоя вина.

Молчит и не моргает.

— И твои дети, — я подхожу к нему и заглядываю в его темные и горящие как в лихорадке глаза,

— готовы разделить с тобой эту вин]. И я ее с тобой разделила.

Понимаешь?

Я отступаю, но он хватает меня за запястье. Сжимает его до боли, вглядываясь в мои глаза.

— Пусти. Мне больно.

Его пальцы — сухие и теплые, и через них я чувствую агрессивную растерянность Богдана.

— Все могло быть проще, — его хватка слабеет.

— Увы, — сглатываю и вытягиваю руку. — Да, сложно, но лучше уж так, чем сидеть за ужинами, улыбаться и играть роль идеального мужа и отца.

Глава 56. Я пойду!

Этот мерзавец со своей хитрой гадиной решили лишить меня дочери. Вот уж точно друг друга стоят.

Богдан откупался деньгами, а эта дрянь Люба готова сыграть для Доминики мамочку, лишь бы не потерять мужа. Какая же она жалкая! Никакой гордости!

А моя дочь?

Готова кинуть меня!

— Никаких встреч! — рявкаю я. — Ты совсем ополоумела! Кто они тебе?!

— Брат и сестра! — упрямо взвизгивает Доминика. — Вот кто!

Швыряет в стену подушку и в ярости смотрит на меня:

— Я пойду!

— Вот как?! — охаю я. — А, может, ты еще попросишь, чтобы эта пузатая мразь тебя удочерила?!

— У меня есть брат и сестра! — Доминика кричит. — Я всегда хотела брата и сестру! Хотела папу!

Хотела нормальную семью! А ты для чего меня родила?! Для денег! Для квартиры! Машины!

— Не смей на меня орать!

— А я буду! — топает ногой. — Ты меня использовала! Я не просила тебя меня рожать! Ты сама решила! Сама и никого не спросила!