Предателей не прощают

Коваленко Мария

— Здесь недалеко. — Упрямец распахивает мою дверь. — А за маньяка даже обидно. Какой же я незнакомый? Третий день общаемся. Уже, считай, свой!

— Хорошо, — соглашаюсь, тяжело вздохнув. — Только если близко.

Как становится ясно через пару минут, Егор не обманул. Мы идем вдоль забора до окончания стройки. Сворачиваем в темный переулок. И затем по узкой тропинке выходим к скамейке над обрывом.

— Ничего себе! — Я открываю рот.

Стройка остается за спиной, а прямо передо мной в низине, как на ладони,

раскидывается Питер. Со всеми своими фонарями, пестрыми рекламными щитами и кривыми изгибами рек. Огромный и величественный.

— Здесь офигенно, да? — Егор хлопает ладонью по сиденью.

— Как ты нашёл эту скамейку? — Я сажусь рядом, поджимая под себя ноги.

Надо признать, это идеальное место для романтического свидания. Вверху звезды, внизу город, вокруг ни души. Если бы не чеканный профиль с ямочкой на подбородке и брезгливо изогнутыми губами, который все ещё стоит перед глазами, можно было признать себя счастливой.

— Забыла кто я? — смеется Егор. — Иногда продукты приходится возить в такие дыры, что и навигатор теряется в догадках.

— Музыкант-снабженец! — Не могу сдержать улыбку. — Фантастическое сочетание. К тому же у тебя все получается хорошо.

— Я лучший, крошка! — Скромник наконец вручает мне чай и накидывает на плечи свою байку.

— Так и буду тебя звать. Лучший! — Делаю первый глоток и урчу от удовольствия как кошка.

Это совсем не тот чай, который я люблю. Слишком сладкий, остывший, с лимоном вместо бергамота. Но здесь, над обрывом, он кажется чем-то волшебным. Напитком богов, который те подарили смертным, чтобы они хоть иногда забывали о своих проблемах.

— Ева, ты не злись на дядьку. — Как будто в ответ на мои мысли о проблемах, Егор начинает рассказывать о дяде. — Он в целом нормальный. Временами вообще классный.

— Не нужно его оправдывать. Это лишнее. Я ни на что не обиделась.

— Знаешь… — Егор поднимает голову к небу. — Он мне как отец. Пока мама бегала по ЗАГСам в поисках лучшего мужа, Лео научил меня играть на гитаре, нашел хорошую музыкалку и оплачивал учёбу в вузе. Если бы не дядя, многое в моей жизни сложилось бы иначе: ПТУ, армия и какая-нибудь стройка или дальнобой.

— Тебе повезло с таким родственником, — говорю совершенно искренне. С моей собственной родней даже сравнивать не хочется. — Надеюсь, он не запретит тебе приближаться ко мне, — добавляю с улыбкой, вспомнив запрет на приближение к роялю.

— Нет, — округляет глаза Егор. — Он ничего не запрещает. Сейчас на него навалилось много проблем, потому слегка жестит. А так он вменяемый.

— Мне у него больше не работать. График поменялся, так что это неважно.

Жму плечами и вздрагиваю. Надо бы поскорее свернуть эту беседу в какое-нибудь другое русло.

— Ясно. Зацепил он тебя. — Егор задумчиво крутит свой стаканчик в руках. Как-то невесело усмехается. — Девчонкам

всегда крышу сносит, когда рядом со мной появляется дядька. Забывают, с кем пришли и кто я такой. Юбки сразу вверх, трусы долой.

— Ну, мне крышу из-за каких-то престарелых пижонов не сносит.

Про «престарелого» я, конечно, вру. На вид дяде Лео не больше тридцати пяти. Но звучит однозначно красивее.

— Ева! — Егор трясется от хохота.

Рука со стаканчиком ходит ходуном, и тонкий ручеек чая проливается на землю.

— Я сказала что-то смешное?

— Ты… Я тут распинаюсь про учебу, про музыкалку, про жизнь, а ты… Ты правда не узнала его?

— Эмм… А должна была?

— Ты не знаешь, кто такой Леонас Рауде?

Он смотрит на меня уже без веселья — шокировано. С таким же шоком на меня смотрел папа, когда в одиннадцать лет я спросила его: «Что такое секс?».

— Рауде? — Моя челюсть отъезжает вниз.

— Ага!

— Твой дядя… Тот пижон… Это знаменитый композитор и продюсер Леонас Рауде? Агент Адама Болдина и «Малины»?

Теперь у меня тоже трясутся руки. И не от смеха!

— Он самый. Владелец центра «СтарГрупп», — кивает Егор. — «Малину», Болдина и еще с десяток звезд создал именно он. Не в одиночку, ясен пень. На него работает целая команда спецов, но песни и основные идеи его.

Пазлы двух наших встреч, наконец, складываются в понятный рисунок.

— Боже, он подумал, что я пела именно для него?! — Делаю большой глоток. — Чтобы произвести впечатление…

Мечтаю провалиться сквозь землю.

— Забей! Ты пела для меня.

— Но он сказал… — я замолкаю. Не хочется повторять последнюю фразу Рауде. Еще меньше хочется вспоминать его презрительную интонацию.

— Открою тебе страшный секрет. Только никому! — Егор по-детски прикладывает указательный палец к губам. — Из «Малины» скоро уйдет одна из солисток. Информация о ее беременности уже просочилась в прессу, и теперь дядьку сутками донимают желающие занять вакантное место. Он даже из городской квартиры съехал. Устроил в ней ремонт, а сам живет в доме, который подарил моей маме после ее первого развода.

— Это в нем я делала уборку… — постепенно прихожу в себя.

— Ага.

— … и застукала тебя с одной из кандидаток. — Делаю глоток. — Егор, а спеть? Ты попросил меня спеть… для него? — оглушает внезапная догадка.

— Я…

Свободной рукой Егор чешет затылок.

— Молчи, — тяжело сглатываю. Случайности не случайны. — Проклятие, зачем?!

— Я слышал, как ты пела во время уборки. Услышал сквозь наушники и охренел.

— Кошмар… — бессильно хныкаю.

— Это было круто. Это было очень круто! Помнишь, как пацаны впечатлились?! Думаю, дядька тоже. Жаль, что он упрямый индюк с неизлечимой паранойей, и вместо приглашения на прослушивание, нахамил.