Предателей не прощают
Шрифт:
— Географ, лишь такая простая душа, как ты, могла думать здесь об унитазах. — Лика берет меня под руку.
— Я бы грезила о том, как задержаться и хоть немного пожить такой жизнью, — честно признается Соня.
— Тогда сегодня живем, — пытаюсь поддержать девчонок. — До вечера мы здесь почетные гостьи. А дальше… — Нахожу взглядом Егора и замолкаю.
— Красавицы, приветствую! — кричит организатор вечеринки и спешит к нам навстречу. — Девочки, — Егор целует в щеки моих подруг, — я смотрю, вы сделали
Ко мне он не прикасается. Наоборот. Отступает на шаг и театрально прижимает ладонь к груди.
— Что ж ты сразу не сказал, что фамилия у тебя Рокфеллер? — спрашивает Лика, пока я спешно прикидываю, куда сбежать от такого пристального внимания. — А то вечно на старом минивэне с горой коробок.
— Рокфеллер у меня дядя, а я так… удачно прижился, — разводит руками Егор.
— Вау, у нас здесь еще и дядя? — Глаза Лики хищно вспыхивают, а розовый язычок мажет по пухлым губам.
— Кстати, да… Он дома? — Невольно отступаю назад.
Я готова к встрече с музыкантами и друзьями Егора, готова даже к пытливым взглядам их жен и подруг. Но до дрожи боюсь увидеть Леонаса Рауде.
Можно сказать, это паранормальной страх. Для него нет причин и поводов. Рауде не сделал мне ничего плохого. И все же… не хочу проверять нервы на прочность.
— Все схвачено, красотки! Гуляем без дяди! — радостно сообщает Егор. — Лео последние дни в разъездах. Он новый клуб покупает. Пятый. Хочет сделать самую современную сеть ночных клубов в стране.
— И ты уверен? Планы не поменяются? — чувствую себя занудой.
— На девяносто девять процентов. И даже если явится, мешать не станет. Вопрос с вечеринками у нас решен уже давно. У него в спальне свои развлечения. У меня здесь свои.
— Надеюсь, что так. — Слова о спальне и развлечениях почему-то цепляют. От них становится так же горько, как от интереса Лики. — Раз у вас все решено, давай праздновать!
Ставлю мысленный блок на Леонаса Рауде и машу рукой музыкантам.
Большая шумная компания Егора принимает нас как давних знакомых. Девушки подсказывают, где можно оставить вещи и переодеться в купальники. Парни угощают пивом и зовут в бассейн.
— Ты помнишь, где моя комната? Можешь бросить все там, — громко сообщает Егор, когда мы уже подходим к крыльцу.
До этого момента у меня еще были сомнения относительно его планов. Не хотелось верить в пророчества подруг. Теперь все становится слишком прозрачным.
— Как я и сказала, — усмехается Соня.
— У кого-то этой ночью может случиться первый секс, — нараспев произносит Лика.
В мыслях о сексе я сама не замечаю, как мы с девчонками переодеваемся в одной из спален. Не ощущаю ступеней под ногами, спускаясь назад к гостям. И в каком-то забытьи общаюсь с парнями из группы.
Отдых,
— Егорка сегодня на подтанцовке! — Огорошивает всех басист. — У нас завтра прослушивание. Ему нужно беречь голос.
Накидывая на плечо ремень гитары, он подмигивает клавишнику.
— Ева! Это тебе! — Тот вручает мне микрофон и садится за синтезатор. — Покажи этому салаге, как нужно петь!
— Ребята, да я даже текстов не знаю. — От шока забываю обо всех своих страхах.
— Выдать нашей новой звезде склерозную тетрадь! — утянув моих подруг на огромный надувной диван, командует Егор.
Кто-кто, а он, кажется, совсем не удивлен подобной рокировке. В глазах черти, на губах ухмылка.
— Пожалуйста! — Ударник протягивает пухлый блокнот и, не дожидаясь, когда я решусь, сам включает мой микрофон.
Дальше становится совсем легко. Знакомая мелодия заставляет сердце биться в одном ритме с ударными. Словно чей-то чужой, из динамиков, раздается мой голос:
Я прошел за тобой путь дорогой кривой,
Изменял и терял, искушался и рвал,
Много зим, много лет, проклиная рассвет,
Среди лиц и личин постоянно один.
Не такая, как все, я мечтал о тебе,
О твоей чистоте, загибаясь на дне,
Покорялся судьбе, растворялся в толпе,
И не верил опять, что могу…
Отыскать.
Не знаю, кто написал Егору эту песню, он сам или ребята из группы, но каждая строчка откликается во мне болью. К припеву я окончательно теряюсь в эмоциях, и только искренний восторг публики помогает вытянуть второй куплет, не пустив «петуха».
После этой песни две другие даются намного проще. Я так и не делаю ни глотка пива, но голова кружится как от хмеля, голос льется чисто, а тревога… её нет.
От волны аплодисментов открывается второе дыхание, и я забываю о главном — где именно нахожусь, и кто по-настоящему главный на этой лужайке.
Зря.
На пятой песне, будто примагниченная, я поворачиваюсь к дому и вижу за окном мужской силуэт в деловом костюме и с бокалом в руках.
Глава 16. (Не)близость
Музыканты, как играли, так и продолжают играть. Гости танцуют. Пиво течет рекой, и только я одна выпадаю из этого праздника жизни.
Не могу больше ни петь, ни улыбаться. От напряженного взгляда карих глаз меня буквально клинит. Сжав микрофон, смотрю в окно и чувствую, как по телу в разные стороны разбегаются мурашки.