Предателей не прощают
Шрифт:
Повторив мелодию два раза, Леонас замирает, а его взгляд останавливается на рукавах моего халата.
Забыв дышать, я медленно высовываю руки. Никогда в жизни я не сочиняла музыку с кем-то на пару. Чужая фантазия всегда сбивала, мешала рождаться своему. Но мелодия Рауде непривычно затягивает.
Вместо повтора или новой композиции я продолжаю его импровизацию. Подбираю аккорды так легко и смело, как не делала этого даже в музыкальной школе. И уже скоро с удивлением замечаю, что Большой босс музыкального
Рауде играет так, будто слышал эту мелодию не раз. Он ничего не меняет. Вместо новых связок добавляет ритмические вариации. Делает из первого пришедшего мне в голову мотива что-то большее, настоящее произведение.
Это все настолько неожиданно и красиво, что забывается весь кошмар сегодняшней ночи. Я больше не думаю о Егоре, не боюсь его появления и не стыжусь своей детской реакции на попытку сблизиться.
Рядом с Рауде происходит что-то волшебное. Мне так легко с этим сложным мужчиной, что за спиной раскрываются те самые крылья.
— Спасибо, — стыдливо произношу я, когда мы заканчиваем, и Леонас берет свой бокал.
— Не «извините»? — Выгибает левую бровь. — Уже лучше!
— Я, наверное, достала вас своими извинениями. — Щеки вспыхивают, а губы разъезжаются в улыбку.
— Это было… необычно. — Рауде берет меня за подбородок и заставляет поднять голову вверх.
Несколько мгновений он смотрит на меня, а я на него. Подмечаю тонкие морщинки в уголках глаз, едва заметный шрам над левой бровью и пару седых волос в черных, как смоль, вьющихся волосах.
— Егор… Он сказал, что из вашей группы скоро уйдет солистка. Клянусь, я не знала об этом заранее, — признание само срывается с губ. — И то прослушивание… Я не просила о нем. Музыканты уговорили меня спеть, а я не смогла отказать. Если бы я догадывалась, что в зале есть кто-то еще, ни за что не стала бы…
Не договорив, я замолкаю. Не знаю, почему, мне важно, чтобы Леонас поверил. Больше всего на свете я хочу услышать: «Хорошо», «Знаю» или что-нибудь еще. Согласна даже на кивок. Только ему, кажется, все равно.
— Я просто убиралась в этом доме, — шепчу, так и не получив ответ. — А потом случайно познакомилась с вашим племянником. Ничего больше. — Облизываю губы. — Совсем ничего.
Опустив голову, медленно встаю.
— Это все не так красиво, как может показаться, — внезапно произносит Рауде. — Мой племянник слишком много на себе взял.
— Он, наверное, хотел, как лучше… Но у меня учеба, родители и работа.
— Умница. Хорошим девочкам не место в шоу-бизнесе. Там настоящая грязь. От нее не отмоешься.
От фразы о хорошей девочке за ребрами начинает колоть.
— Я и не попрошусь…
Неделю я обижалась на этого непостижимого мужчину из-за слов о посредственности. Старалась доказать себе, что меня не волнует мнение великого продюсера. А на деле…
Выходит,
Хотел уберечь меня?
Так вот грубо, жестко… почти как в нашу первую встречу, когда запретив работать, отправил ужинать.
— У тебя все мысли транслируются на лице крупным шрифтом. В курсе?
Впервые за все время нашего знакомства я вижу улыбку на лице Леонаса. Безумно красивую, дерзкую, делающую этого бога музыкального мира молодым и человечным.
— Вы же не прочли там ничего постыдного? — Ума не приложу, откуда берется смелость.
— Тебе лучше не знать, что я прочел. — Словно потерял ко мне интерес, Рауде поворачивается к роялю. — А сейчас поезжай туда, где ты живешь. Такси оплачено в любой конец города. Нужно будет лишь разбудить водителя. За три часа ожидания он, наверное, уснул.
— Вы вызвали для меня… — Мозг отказывается переваливать новое открытие. — Еще тогда… — В горле ком. — Когда мы с Егором ушли…
Кажется, теперь горят не только щеки, но и все, что спрятано под халатом.
— Золушка, твоя карета скоро превратится в тыкву.
Рауде наигрывает новую мелодию, ту самую песню, с которой я вчера начала свой мини-концерт.
В мыслях несутся строчки:
«Не такая, как все, я мечтал о тебе,
О твоей чистоте, загибаясь на дне,
Покорялся судьбе, растворялся в толпе,
И не верил опять, что могу…»
— Я ухожу… Да, — хриплю, задыхаясь от собственных эмоций. — Только нужно забрать вещи. Они на первом этаже. В гостевой спальне.
Ставлю запрет на мысли и воспоминания. Вначале выбраться отсюда. Выспаться. Прийти в себя.
— Не советую туда заходить.
— Там мой телефон…
— Твои подруги потом привезут. Егор проспится и обо всем позаботится. Обещаю.
Глава 19. Горизонты
Несмотря на насыщенную ночь, после возвращения в хостел я сразу же засыпаю. Сон спасает и от ненужных мыслей, и от встречи с соседками.
Когда просыпаюсь, за окном солнце, в комнате тишина, а на моей тумбочке записка, написанная красивым почерком Сони:
«Мы привезли твои вещи. Они в красном пакете на столе. К завтраку не жди. Уехали возвращать одежду».
Четыре коротких предложения, и внизу два раза: «Прости» и «Прости». Без пояснений и имен.
Вряд ли прежняя тюменская я поняла бы хоть что-то. Пару недель назад я еще верила в людей. Нынешняя я сразу догадываюсь о причине двух «прости» и странной рекомендации Рауде не заходить за своими вещами в гостевую спальню.
Похоже, после моего отказа Егор нашел, с кем провести эту ночь. И явно не с женами друзей.