Предательство и измена. Войска генерала Власова в Чехии.

Ауски Станислав

РЕАКЦИЯ ЧЕШСКОГО НАСЕЛЕНИЯ И ПРОТЕКТОРАТНОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА НА ПРОВОЗГЛАШЕНИЕ МАНИФЕСТА [24]

Провозглашение Манифеста, состоявшееся 14 ноября 1944 года в Пражском замке, было большой неожиданностью как для пражского правительства, так и для чешского населения, потому что германские учреждения никого не информировали о предстоящем государственном акте.

В русских и украинских эмигрантских кругах [25] знали о «случае с Власовым» уже с 1943 года, но лишь по отрывочным сообщениям и на основании устной передачи. Это было в то время, когда на восточном фронте начали образовываться добровольческие отряды по национальностям, и РОА тогда была лишь частью этих формаций. Наличие национальных отрядов оживленно обсуждалось в эмигрантских кругах Протектората. С марта 1944 года в этих кругах стал шириться лозунг: «Против Гитлера и Сталина — е немцами против большевизма». Образование добровольческих отрядов считалось предзнаменованием

того, что немцы наконец-то поняли, что теория и методы национал-социализма в борьбе против большевизма потерпели крах. Автором вышеприведенного лозунга считался генерал Власов, но этого не удалось установить и СД предполагало, что лозунг возник где-то в Берлине. Еще весной 1944 года в эмигрантских кругах ожидалось, что одновременно с армией будет установлено правительство или комитет, который возьмет на себя задание бороться против правительства в Москве, объединит отдельные русские группы в эмиграции и мобилизует на борьбу всех русских людей.

24

18 Источники: Секретные сообщения СД № 96/44 от 10-го ноября 1944-го года, 99/44 от 21-го ноября 1944-го года, 100/44 от 24-го ноября 1944-го года, 6/45 от 20-го января 1945-го года. (The National Archives, Washington D.C., Record Group 242/T-175, Roll 267.).

25

19 Прага была в то время самым крупным центром сосредоточения русских эмигрантов. Белградский центр эвакуировался в различные места в Чехии и в Германии или отступал, вместе с Казачьими частями, через Хорватию в Австрию. Парижский центр был за линией войск западных союзников.

Немцы считали такие взгляды противонемецкими, вернее, направленными против официальной идеологии. Слухи эти в общем соответствовали взглядам, которые как было известно СД, в то время господствовали в окружении ген. Власова. Несомненно, все это способствовало противодействию Освободительному движению, а не его поддержке.

О встрече ген. Власова с Гиммлером, состоявшейся 16-го сентября, германская печать сообщила лишь 30-го сентября 1944 г.. [26] В чешских кругах эти сообщения не вызвали большого интереса. Считалось невозможным, чтобы добровольческие части могли повлиять на ход войны. Среди русских и украинских эмигрантов преобладало мнение, что они слишком долго живут вне пределов России; первое эмигрантское поколение считало себя слишком старым для активной борьбы, а молодое поколение, в большинстве, было настроено антинемецки.

26

20 Запоздание с опубликованием этого сообщения имеет интересную закулисную сторону. В то время, когда Гиммлер вел переговоры с Власовым, в Стокгольме происходила одна из причудливейших попыток войти в контакты с советскими дипломатами с целью заключения сепаратного мира. Переговоры вел СС-полковник д-р Петер Клейст, начальник отдела «Остланд» Министерства по делам оккупированных территорий Востока. Переговоры велись через посредничество Иосифа Клауса, который официально выдавал себя за торгозца украинского происхождения, с лета 1943-го года. Инициатором переговоров явно были Гиммлер и СС-генерал Е. Кальтенбрюннер, начальник RSHA. Ход переговоров отображал нерешительность Гиммлера согласиться с принятием условия для открытия переговоров, по которому требовалось устранение Гитлера. На основании этого повода никаких переговоров не произошло и все сводилось скорее к поддержанию контактов. 21-го сентября д-р Клейст вернулся в Германию, а 29-го сентября 1944-го года германское агентство печати получило разрешение опубликовать короткие сообщения о встрече Гиммлера с Власовым и о том, что было заключено соглашение «использовать все силы русского народа в борьбе за освобождение страны от большевизма» В сообщении от 10-го октября 1944-го года, представленном Шелленбергу, д-р Клейст приводит, что «включение в боевые действия ген. Власова вызвало большое удивление и должно быть принято как знак того, что Германия не ищет никаких путей к примирению с Советским Союзом». Насколько серьезно велись переговоры со стороны советских дипломатов, является предметом размышления. С советской стороны у нас не имеется прямых документов, известно лишь о том, что было проявлено желание поддерживать контакты, а также о том, что сообщения о противосоветских венных планах в Англии, переданные им д-ром Клейстом, были приняты и советские дипломаты проявили интерес к получению дальнейших.

После того, как советская сторона отклонила эти «предложения», уже никто не мог, даже самые рьяные противники Власова из кругов СС, помешать тому, чтобы «Освободительное Движение Народов России» было проведено в жизнь, как последняя карта перед окончанием войны. (The National Archives, Washington D.C., Record Group 242, roll 579. Александр Даллин: «Vlasov and separate peace: A note». Journal of Central European Affairs, JSjb 16, 1959, стр. 394–396).

Представители украинской эмиграции были решительно против какого-либо сотрудничества с Власовым и считали такой союз вредным для интересов свободной Украины. Среди русской эмиграции вообще считалось, что немцы наконец-то покончили с неуспешной политикой на Востоке. Однако, эмигранты не ожидали, что ген. Власов будет пользоваться успехом среди военнопленных Красной Армии. Наибольший интерес к новой акции проявили члены НТС (Национально-трудовой союз), которые 28-го октября послали из Праги в Берлин

двух представителей с поручением, узнать о дальнейшем непосредственно от самого генерала Власова. В Берлине их встретил ген. Малышкин, который им дал прочесть проект текста Манифеста, но не разрешил взять с собой копию. Он только сообщил им, что в кратчайший срок Манифест будет торжественно обнародован, но не сказал, что это состоится в Праге.

2-го ноября 1944 г. в Праге происходило заседание Чешского национального просветительного общества, тема заседания: «Власов». Выступавший на этом собрании докладчик, имя которого в документе не приводится, говорил о славянских симпатиях к русским и о своем шестнадцатилетнем опыте, приобретенном в России. Он же сказал, что Власов от имени русского народа заключил мир с Гитлером и получил от него «свободу действий». Он рассчитывал, что будет сформирована пятимиллионная армия из пленных, а также произойдет мобилизация шестнадцати миллионов русских беженцев. Как он говорил, как будто это уже осуществилось, говорил об армиях действующих непосредственно в Советском Союзе, в Западной Сибири, на Кавказе и у Брянска. Его выступление, будто бы, произвело на слушателей большое впечатление. Среди них находились также ведущие представители чешских культурных организаций.

Выступления на этом собрании были органами СД подытожены так, что в Протекторате можно ожидать расширение панславитских тенденции и что, якобы, «не должно идти вразрез с немецкими интересами». В последнее время стали даже проявляться большевистские тенденции. В кругах коммунистически настроенной чешской интеллигенции преобладало убеждение, что западный либерализм находится в стадии отступления и что для чехов наступает время социализма, который сформируется в двух формах: германской и славянской. Для чешской интеллигенции более приемлемой будет форма славянского социализма, дающая чехам возможность избежать большевизма.

Рапорт датирован 10-ым ноября и это совершенно определенно показывает, что общественность еще не была осведомлена ни о способе, ни о времени провозглашения Манифеста. Печать и радиовещание коротко сообщили об этом только лишь 14-го ноября вечером.

Ввиду того, что чешское население об Освободительном движении генерала Власова почти ничего не знало, реакция на провозглашение Манифеста была разная и, в большинстве случаев, свидетельствовала о полной неинформированности. Более того, чешские корреспонденты приглашенные в Пражский замок непосредственно перед началом конференции, ничего не знали о предстоящем событии. В одинаковой мере, не была подготовлена и исполняющая службу полиция. Именно с учетом всех этих фактов следует анализировать реакцию чешского населения.

Отрицательно настроенные люди утверждали, что это лишь русское дело, и оно чехов не касается: что Германия нуждается в солдатах и что Власова к этой акции принудили; что это только лишь немецкий пропагандный блеф. Даже Общество национальной солидарности отнеслось к этому событию отчасти отрицательно. К непринятию также прибавлялось и недоверие. Генерал Власов сравнивался с генералом Гайдой и назывался авантюристом. Некоторые сомневались в его искренности и указывали на противоречие между его коммунистическим прошлым и настоящим заявлением. По донесению тайного агента, некто в гор. Брно сказал: «Власов продался немцам и поэтому вместе с Германией разделит ее судьбу».

Тот факт, что местом торжественного акта стал Пражский замок, некоторые чехи считали провокацией. Донесения органов СД указывают на пробенешовские и коммунистические элементы, как на источник этих настроений. Центр русских эмигрантов в Праге получил два угрожающих письма: отправитель первого выдавал себя за нелегальный Национальный комитет в Праге, а в другом говорится, что в результате посещения ген. Власовым Праги, был осквернен Замок чешских королей и что все движение является большим несчастьем для русского народа. Автор письма признается, что он, собственно, не знает в чем дело, но считает, что Движение является актом международной подлости и что будет пролито много русской крови, а Власова нужно считать врагом чешского народа и поэтому каждый, кто ему окажет помощь, должен быть строго наказан.

Люди, согласные с замыслом, видели в нем преимущественно возможность отвести большевистскую угрозу, от территории Чехословакии, которую потом освободят англо-американцы. Прогерманские же круги говорили, что «Германия кое-чему научилась и теперь применяет дипломатические методы». Чешские коллаборационисты в Праге приветствовали акцию, благодаря которой Прага становилась естественной точкой соприкосновения германо-славянского элементов. С удовлетворением было принято, что Франк перестал говорить о Праге как о «немецкой Праге», а стал называть ее культурным центром европейского масштаба. В городе Оломоуц, бывший чешский капитан сказал: «Если бы я был Франком, то я бы дал возможность Власову говорить по-чешски на Вацлавской площади, чтобы чехи, наконец, услышали из уст высокопоставленного большевика, как дело обстоит в братской России».

Положительный отклик акция имела среди чешских фашистов, народных демократов и у «Кураториума» (куратора) по делам воспитания молодежи. Ожидалось даже, что бывший легионерский генерал и фашист Гайда снова себя проявит. Генерал Гайда лично придавал всей акции большое значение, но держался в стороне. Борьба против большевизма вдохновляла и некоторых чехов вступать в РОА добровольцами, пока что по одному, они приходили в Центр НТС в Праге.

Мнения о перспективах Движения ген. Власова были разнородные так же, как и первая реакция на провозглашение Манифеста. Бывший чешский генерал заявил: «Почему Германия не дала возможности русскому народу воевать на освобожденных территориях? Теперь же, когда Германия должна была отступить из России, она хочет, чтобы Россия освободилась сама?».