Преддверие войны
Шрифт:
— Ясно. Повелеваю! Барона фон Биттенбиндера наградить медалью и деньгами, Дегтярёва поставить на ноги, опросить, лично представить по выздоровлении. Передайте врачам моё персональное удовольствие в случае выздоровления данного барона. Герои должны жить, а герои, спасающие империю своими, пусть и невольными, но самоотверженными действиями, должны жить долго, ибо на их плечах стояла и будет стоять наша империя. Направьте лучших врачей и медикаменты для его выздоровления. Этот парень должен выжить, это мой приказ!
— Слушаюсь, Ваше величество!
— Да, господин военный министр,
— Слушаюсь, Ваше величество! — тут же отреагировал тот.
— И какие награды нашей империи, из числа высших, подходят для награждения этого весьма достойного юноши?
Военный министр на несколько секунд задумался, лихорадочно перебирая в голове все имеющиеся награды и вспоминая статут каждой. Ведь любая награда его имеет, о каждой прописано, за что и когда вручается, а также статусность награды по степеням и престижу в обществе.
— Я так понял, барон Дегтярёв уже имеет государственную награду?
— Да, Болеслав Владимирович, — отреагировал главный жандарм, — у него есть медаль «За спасение».
— Тогда его статус повышен, раз он уже один раз получил медаль «За спасение», значит, он может претендовать на… Если информация подтвердится, и он в действительности спас полковника, а также помог выбраться из огня двум другим офицерам, старшему и младшему, будучи формально ещё и их подчинёнными, то это спасение командира в бою. А если подтвердится информация, что в нападении участвовали иностранные граждане, то это четвёртая степень Георгиевского креста.
— Скорее уж, медали, Болеслав Владимирович, — смягчился император, — у нас пока не ведутся боевые действия, и сам факт участия иностранных граждан в нападении мы освещать пока не станем. Кроме того, несмотря на исключительность предложенной вами боевой награды, её статус не отразит в полной мере самоотверженности юноши. Он совершил свой подвиг в мирное, а не военное время, и согласитесь, не имея возможности сражаться плечом к плечу с другими солдатами и офицерами, его подвиг смотрится намного весомее и ярче.
— Вы правы, Ваше императорское величество, тогда ему стоит присвоить награду, имеющую двойное значение, как военное, так и гражданское, тем более, личное дворянство он уже получил из ваших рук. Поэтому предлагаю наградить Дегтярёва медалью «За храбрость».
Император улыбнулся.
— Медаль «За храбрость» он получит тоже, ведь это не первый, и даже не второй случай, когда он демонстрирует её. «За спасение погибавших» он получил, получит и «За храбрость», в счёт его прошлых заслуг. А если подтвердится информация о раскрытии против нас международного заговора, и мы сможем это ещё и доказать, то это орден, и орден с мечами. Такое моё решение, и так я повелеваю. Какой орден, я решу позже. А сейчас, господа, прошу вас отвлечься от частного вопроса и вернуться к самому главному. Война не за горами, что думаете об этом, Евгений Авсксентьевич? — обратился император к главному жандарму.
— Предполагаю, Ваше величество, начало её возможно где-то к середине августа, если ничего не изменится, в лучшем случае, в следующем году, или в сентябре.
— Болеслав Владимирович?
—
— Возможно, что так, — согласился император. — Глава МИДа приложит к тому все усилия, и мы заключим союз с Тевтонской империей. В этом случае против нас никто не рискнёт воевать, но слишком многим тогда придётся поступиться и слишком скользким окажется наше положение. Тевтонцы знают, что мы в западне и обязательно воспользуются этим, но и у них есть враги, что доказало нападение, и они вынуждены с этим считаться.
Оба собеседника императора промолчали, соглашаясь с его аргументами. Трудно с ними не согласиться, когда империю зажали в тиски. Буквально ещё вчера каждое государство Европы решало свои дела по отдельности, а спустя полгода все объединились, и сделали это ради одной только цели… Ради уничтожения Склавской империи.
Все эти бла-бла-бла о союзе и долге, о преференциях и торге, о свободе и защите народов Склавской империи оказались не более, чем лёгким трёпом стаи волков, стремящихся загрызть большого бурого медведя. (Символом Склавской империи являлась двухглавая сова, но все предпочитали считать им медведя). Европа объединилась не за, а против них, и единственная империя, что выражала отличные от остальных интересы, оставалась Тевтонская.
У них имелись многочисленные разногласия, как с кельтиберийцами, так и с Гасконской республикой, на чём и играло министерство иностранных дел Склавской империи и сам Павел Пятый. С Фридрихом III его многое связывало: совместная охота, отдалённое родство и отношение к своим империям, так что он его очень хорошо понимал и потому старался вырвать любой ценой мир, вместо войны. Конечно, придётся поступиться многим, но необходимо продлить мир, хотя бы ещё на год, а дальше они смогут вырваться из этого порочного круга, смогут…
— Господа, я вас больше не задерживаю, — отвлёкся от своих дум Павел Пятый и, поднявшись, вышел из помещения, более не обращая внимания ни на одного, ни на другого своего собеседника.
И главный жандарм, и военный министр встали вслед за императором, подождали, когда тот выйдет, и также покинули зал, не разговаривая друг с другом. Жандарм вскоре покинул императорский дворец, а военный министр задержался, встретив своего давнего друга графа Васильева, от которого у него почти не имелось тайн, почти.
— Болеслав!
— Владимир!
— Ты с совещания?
— Да, а ты какими судьбами во дворце, Владимир?
— Император вызвал на аудиенцию, — они обменялись крепким рукопожатием.
— Какие новости, Болеслав?
— Готовимся к войне, из самого последнего: обсуждали нападение на военно-полевые лагеря, где учились студенты-первокурсники разных академий.
— Слышал о том, и много потерь?
— Много, — помрачнел министр, — если бы это простые солдаты оказались, то потерь мало, но здесь инженеры, элита, многие обладали даром. Не хочу даже вспоминать, что выслушал от императора, да и подловили нас, не думал, что эти гады всё так тонко рассчитают.