Предел бесконечности
Шрифт:
– Что ты делаешь?
– Глеб присел возле мальчишки.
– Я побеждаю, - сообщил пацан.
– Папа сказал, что я должен всегда побеждать!
Учительница потащила мальчика за руку. Он неохотно поплелся за ней, с сожалением посмотрев на недобитых червей, сложенных кучкой на плоском камне.
– Сынок местной шишки, - пренебрежительно пояснил охранник.
– С ним и в школе одни неприятности.
– Бывает, - откликнулся Глеб.
– Хороший у тебя пес!
– мужчина потрепал собаку по холке. Черныш не возмутился.
– У нас в селе было полно собак. Жаль вот, жена не
– Нет, я пока один работаю, - парень развивал "легенду".
– Месяц назад приехал. Лес тут больной. Видишь, - он поднял кусочек коры поваленного дерева, - поросль рыжеватая.
– Ну?
– А должна быть серая.
Сейчас он говорил честно. Лес в этом районе страдал, и Глеб это чувствовал нутром.
– Да тут всё больное, - вздохнул охранник и оглянулся. Учительница уже скрылась за деревьями.
– А, сама дойдет, - он махнул рукой.
– Постою немного! Люблю эти места... А тебя не предупреждали, когда взяли на работу?
– О чем?
– насторожился "лесник".
– Да, это... у нас здесь дебри, чуть на юг возьмешь, вообще хана.
– Я видал.
– Ходили слухи, где-то рядом военная база раньше была. Кто говорил атомная, кто - бактериологическая. Потом ее вроде как закрыли. А следы, знаешь, на долгие годы остаются. Ты не слышал?
– Нет. Но теперь мне кое-что про лес понятно. Спасибо!
Интуиция не подвела. Он знал теперь все, что хотел. Оставалось только отыскать бывший военный объект.
Лес подскажет, - Глеб глубоко вдохнул теплый весенний воздух.
– Держись, Тома. Я рядом.
___________________
– Я не хочу с ним говорить!
– Тамара упрямо смотрела в пол.
– Он кричит.
– Тома, Филипп Алексеевич прошлый раз был не в духе, - Стас попробовал зайти с другого конца.
– Он много работает и иногда...
– Нет. Он неправильно думает.
Орион нахмурился. Затея не понравилась ему с самого начала. Зато Анна отчаянно двинулась в атаку.
– Томочка, Филипп хочет сказать тебе очень-очень важное, - начала она. Мы с ним просто поговорим. Не бойся. Хочешь, я буду сидеть рядом?
– Глеб придет и поговорит с ним про важное, - Тамара отвернулась.
– Слушайте, милая девушка, - вдруг поднялся Стас. Резкость в его голосе была строго дозирована.
– Вам уже семнадцать лет. Вам пора принимать решения самостоятельно, а не хвататься по любому поводу за рукав старшего брата. Так вы никогда не станете взрослой.
Демарш произвел желаемый эффект. Тамара вскинула голову и испуганно посмотрела на нависшего над ней великана с соломенными усами.
– Я стану взрослой, когда разрешит земля.
– Земля разрешает стать взрослыми тем, кто достоин: умным и смелым.
Тамара отодвинулась от Стаса, оглянулась на Ориона, на Анну и выпалила:
– Я не боюсь Филиппа и его плохого цветка. И я хочу стать умной. Я сама поговорю с ним о важном.
После того, как Стас ушел, девочка минут десять молча сидела на ковре. Орион и Анна поначалу не решались нарушить тишину, но пауза перевалила за все разумные пределы, и стало ясно, что Тамара глубоко ушла в себя.
–
– шепотом спросил Орион.
Она подняла изумленный взгляд.
– Конечно! А как же иначе?... Послушай. Я сегодня поняла, почему мама создавала портреты. Она всю жизнь ждала чего-то особенного, светлого, чистого. А его не было. И тогда она это нарисовала. Те, кого отец называл индивидами, в представлении мамы были светочами, маяками, которые покажут людям настоящую любовь, добро и красоту. Ее мечта отныне живет во мне. Я встретила тебя, и как-то изменилась. Но только я одна. А сколько еще на земле людей, которые хотят и могут стать лучше. Они ждут своего дива. И девочка может его нарисовать. Мне кажется, в Тамаре поселилась душа моей мамы. Это звучит нелепо, тебе, наверное, трудно согласиться...
– Мне трудно согласиться, - Орион тронул ее руку и тем самым мягко прервал восторженную речь.
– Я знаю, как больно быть индивидом.
– Хотите, я расскажу вам сказку?
– подала голос Тамара.
– Сказка мне приснилась.
– Расскажи, - Анна почему-то забеспокоилась.
Девочка поудобнее устроилась на ковре и устремила взор в потолок
– В далекой-далекой земле жили добрые люди. У них были голубые глаза и кудрявые белые волосы. Они были такие хорошие и милые, что все вокруг застыло от их доброты. Им некуда было идти, потому что все дороги были знакомые. Им стало плохо. Но земля решила спасти людей и показала им большущую пещеру, где жили камни. Люди нарисовали на одном камне портрет нового человека, и пещера сделала его настоящим. Новый человек вышел к людям. Он отдал им все, что знал и умел, а они отдали ему свою любовь и доброту. Потом они рисовали на камнях новых людей, и новые люди нашли неизвестные дороги, и пошли они все вместе по этим дорогам, и им опять стало хорошо.
– А ты умеешь рисовать портрет?
– бухнула Анна.
Девочка пригладила косички и серьезно ответила.
– Анна, мы живем на нашей земле. А сказка про чужую землю.
– Но ведь моя мама рисовала портреты, и ты их видела.
– Видела. Она и Глеба нарисовала, и Ориона нарисовала. Только она, наверное, не знала, что на нашей земле всё по-другому.
– Тома, а наша земля разрешает рисовать портреты?
– на одном дыхании выговорил Орион.
– Я не знаю, - девочка понурилась.
– Когда цветок Глеба родился, земля не обиделась, когда твой родился, тоже, вроде, не обиделась. У земли спроси, она никогда не обманывает.
Стас дважды прорепетировал с Филиппом предстоящую встречу и остался удовлетворен.
– Слушай, главное - держи себя в руках. И запомни: с Тамарой надо говорить на ее языке, иначе она тебя не воспримет. Ну, давай, зови.
Пока Филипп разговаривал по коммутатору с Орионом, Стас облачился в халат.
– Маловат, - он с сожалением нащупал треснувший шов.
– Что?
– оглянулся Филипп.
– Твой размер мне явно не по плечу, вот что... Черт!
– он поспешно сунул пораненный палец в рот и удивленно посмотрел на пуговицу.
– Черт его дери! Ладно, мы с тобой договорились. Только не пялься на меня в экран. Представь, что меня тут вообще нет.