Предложение джентльмена
Шрифт:
Однако Колин был настороже и ловко уклонился от удара.
— Отличный ответный удар, — заметил он и коснулся лба рукояткой рапиры, воздавая тем самым шутливую похвалу брату.
— Заткнись и фехтуй! — рявкнул Бенедикт. Хмыкнув, Колин рванулся вперед, размахивая рапирой, и вынудил брата отступить.
— Не иначе как здесь замешана женщина.
Скрестив с Колином рапиры, Бенедикт заставил брата отступить и теперь сам пошел в наступление.
— Не твое собачье дело!
— Значит, женщина, — ухмыльнулся Колин. Рванувшись
— Укол, — буркнул он. Колин коротко кивнул.
— Твое касание.
Братья снова вышли на середину зала.
— Ну что, готов? — спросил Колин. Бенедикт кивнул.
— К бою! Начали!
На сей раз первым атаковал Колин.
— Если хочешь, дам тебе совет относительно женщин, — проговорил он, тесня Бенедикта в угол.
Подняв рапиру, Бенедикт отразил атаку брата с такой силой, что тот едва устоял на ногах.
— Если бы мне нужен был совет, я бы попросил его у кого угодно, только не у тебя!
— Ты меня ранил! — воскликнул Колин, вновь обретя равновесие.
— Нет, — неторопливо возразил Бенедикт. — У меня на рапире защитный наконечник, я тебе уже тысячу раз об этом говорил.
— Так вот, к вопросу о женщинах. Здесь я тебе сто очков вперед дам.
— Да ну? — насмешливо бросил Бенедикт и, задрав нос, очень похоже передразнил брата:
— «Я ни за что не женюсь на Пенелопе Фезерингтон!»
Колин поморщился.
— И ты еще смеешь говорить о том, что лучше меня знаешь женщин!
— Но я же не знал, что она слышит.
Бенедикт ринулся вперед и едва не уколол Колина в плечо.
— Это не оправдание. Ты стоял на улице, средь бела дня. Даже если бы Пенелопы там не было, кто угодно мог тебя услышать и дело кончилось бы тем, что ты попал бы в «Светские новости от леди Уислдаун».
Колин парировал удар и с головокружительной скоростью нанес ответный, коснувшись живота Бенедикта.
— Касание, — буркнул он.
Бенедикт кивнул, и братья снова вышли на середину зала.
— Я поступил глупо, — признался Колин, — а ты ведешь себя как последний дурак.
— Что, черт подери, ты хочешь этим сказать?
Вздохнув, Колин снял маску.
— Почему бы тебе не сделать всем нам приятное и не жениться на этой девице?
Бенедикт тупо уставился на него, позабыв о рапире. Неужели Колин и в самом деле знает, о какой именно девице идет речь?
Он тоже снял маску и, взглянув в темно-зеленые глаза брата, едва не застонал. «Колин знает». Бенедикт понятия не имел, откуда ему это стало известно, но брат знал, это точно. «А впрочем, чему удивляться? Колин всегда все знает. Единственный человек, который знает больше сплетен, чем Колин, — это Элоиза, но при желании ей хватит нескольких минут, чтобы поделиться ими с братом».
— Откуда ты знаешь? — наконец спросил он.
— О Софи? — Колин криво усмехнулся. — Но это же очевидно.
— Колин, она…
— Служанка? Ну и что?
Бенедикт раздраженно пожал плечами.
— Я уже пришел к выводу, что мне на это наплевать.
— Тогда в чем же дело? — спросил Колин.
— Все так запугано…
— Ты сам все и запутываешь.
Задумавшись над словами брата, Бенедикт машинально воткнул рапиру в пол, и она закачалась из стороны в сторону.
— Ты помнишь бал-маскарад, который устраивала мама? — спросил он.
Не ожидавший подобного вопроса Колин захлопал глазами.
— Несколько лет назад? Непосредственно перед тем, как она выехала из Бриджертон-Хауса?
Бенедикт кивнул:
— Совершенно верно. Помнишь даму в серебристом платье? Ты еще наткнулся на нас в холле…
— Конечно. Ты ею тогда здорово увлекся. — Внезапно Колин все понял и вытаращил глаза от удивления. — Неужели это была Софи?!
— Здорово, правда? — пробормотал Бенедикт.
— Но… Как…
— Не знаю, как она туда попала, но она не служанка.
— Не служанка?!
— Нет, точнее, она и служанка, но еще и незаконнорожденная дочь графа Пенвуда.
— Теперешнего?
— Нет, который несколько лет назад умер.
— И ты все это знал?
— Нет, — коротко бросил Бенедикт. — Не знал.
— Понятно, — сказал Колин. Он задумчиво прикусил нижнюю губу и, пристально глядя на Бенедикта, спросил:
— И что ты собираешься делать?
Рапира Бенедикта, которая все это время раскачивалась из стороны в сторону, внезапно упала на пол. Равнодушно взглянув на нее и даже не удосужившись поднять, Бенедикт прошептал:
— Это очень хороший вопрос.
Он все еще злился на Софи за то, что она его обманула, однако не мог не отрицать и своей вины. Ему не следовало требовать, чтобы Софи стала его любовницей. Он имел, конечно, право попросить ее об этом, но она имела право отказаться. И когда она это сделала, ему не следовало настаивать.
Бенедикт не был незаконнорожденным ребенком, и если Софи утверждает, что жизнь такого человека просто ужасна, и в подтверждение своих слов ни за что не соглашается зачать такого ребенка, — что ж, он должен уважать ее за это. А если он будет уважать ее, значит, он будет уважать и ее убеждения.
Мать была права. Он и в самом деле жил райской жизнью. У него было все: богатство, семья, счастье. Он мог получить все, что пожелает. Единственной трагедией в его жизни была внезапная и безвременная кончина отца, но даже тогда семья помогла ему пережить это несчастье. Ему было трудно представить настоящее горе, потому что он никогда его не испытывал. И в отличие от Софи никогда не был одинок.