Предназначение. Сын своего отца
Шрифт:
остаться в выделенной им камере до утра.
– Но утром - немедленно доставить их к Лорду-администратору. И пусть палач
готовится к пытке калным железом.
Званым гостем оказался не кто иной, как Барц. Хорд, которого несколько
беспокоил вопрос: куда девать Бена и Сэмми, после прощания с семейством владельца
заведения ловко направил на них любовь горничных, чуть было не захлестнувшую их
кумира своим напором. Разгоревшиеся
округлостям, скрытым юбками, попросил составить компанию его друзьям, говорили, что
в ближайшие три часа беседе с Барцем не помешает никто.
– Итак, господин Хорд, счастье опять улыбнулось нам, в очередной раз посылая
наших врагов на смерть? Не так ли?
– К чему такой скепсис, Рихард? Там им некуда спрятаться. Они не могут толком
пошевелить ни рукой, ни ногой. Как заверил меня Галушко, из этой камеры ещ ни один
узник не выходил живым.
Барц улыбался даже когда говорил гадости и устраивал разнос провинившимся
подчиннным.
– Я тоже навл справки. И знаю, что узники могут выйти живыми, если кто-нибудь
не покрутит один неприметный ворот, расположенный в подвале дома господина
Галушко.
– Именно за этим и уехал наш друг Отар.
– Но это не вс, Альберт. Меня интересует багаж этих людей.
Хорд скривил гримасу.
– Ты имеешь ввиду бумаги?
– Да, бумаги.
– Они сгорели. Сегодня ночью в Развилке.
Улыбка медленно сползла с лица нордийца.
– Ты лично видел это?
– Нет. При них бумаг не оказалось, и они сами подтвердили, что вс, что было с
ними, кроме одежды и оружия - сгорело.
Сладчайшая улыбка, которой Советник обнажил все свои белоснежные зубы,
говорила о том, что он взбешн.
– Милый Альберт! Наверное, ты так навсегда и останешься наивным простаком...
Хорд, довольный, что ему опять удалось довести Барца до белого каления,
захохотал. Но уже через секунду его глаза снова глядели зло и холодно.
– Мне наплевать на твои бумаги, Рихард. Мне уже наплевать: попадут они к
королевским ищейкам или нет? Я сделал главное: убедил всех, что эти ублюдки изменили
королю. Теперь любые бумаги, которые вдруг обнаружатся после них, будут
восприниматься как подмтные фальшивки, призванные ввести в заблуждение слуг
короля.
– Но их можно проверить при помощи Исповедника...
– При наличии живого свидетеля их происхождения, -в тон Советнику закончил
сотник.
– А сегодня ночью в живых останутся лишь свидетели, способные подтвердить
только то, что ими какое-то время владели враги Геммы.
182
По коридору затопали гулкие
слышны сладкие стоны и счастливый смех «отдыхающих» горничных.
– Эх, чрт!
– выругался с досадой Хорд.
– Какая у меня девочка сегодня была бы, если
б не дела. Ну, что расскажешь?
– обратился он к десятнику, стягивающего с себя тяжести.
– Галушко при мне открыл задвижку. Он говорит, что через полчаса в камере
останется лишь куча окровавленных тряпок. А через час и их не останется.
Прикинув что-то в уме он поправился:
– Вернее, уже ничего не осталось...
Лампа практически не освещала нору, и о присутствии кого бы то ни было в ней
приходилось судить лишь по сопению, обычно издаваемому принюхивающимся к новым
запахам животным. А запахи, доносившиеся из камеры, явно пришлись по душе
незваному гостю. От трх людей, привязанных к стенам и полу, пахло потом, конями и
свежей кровью. Видимо последний запах понравился скрытому во тьме существу
особенно, и оно звучно облизнулось. Сзади, из норы, послышались отдалнные
взвизгивания сородичей, готовых также кинуться сквозь открывшийся пару минут назад
тоннель, но вечный голод ещ не переборол страха. Поэтому они ждали. Ждали, когда их
разведчик подаст сигнал опасности или кинется с радостным кличем на добрую еду.
Люди тоже ждали, всматриваясь во мрак. Звуки, доносящиеся оттуда, отнюдь не
успокаивали их. Особенно кровожадное чавканье голодной твари, вс ещ скрывающейся
в темноте. Им оставалось только ждать, сознавая всю унизительность своего состояния: трое сильных, крепких людей по чьей-то воле оказались беспомощнее трхлетнего
ребнка, не способные ни спрятаться, ни убежать, не говоря уж о возможности
защититься.
Сначала появилась тень, серая и уродливая. Потом в неверном свете лампы стало
возможно разглядеть принюхивающуюся бурую вытянутую морду. После этого животное
сделало несколько шагов и оказалось на свету целиком.
– О, Всевышний!
– прошептала девушка в ужасе.
Ужасаться действительно было от чего. Тварь представляла из себя длинное, около
метра, приземистое существо с круглым телом, покрытым коричневой короткой шерстью.
Бесхвостое, как большинство туземных животных. Но отсутствие хвоста вовсю
компенсировалось шестью кривыми когтистыми лапами, расположенными по бокам,
отчего зверь выглядел косолапым. Узкая длинная морда, покрытая такой же бурой
шерстью, переходила в лысую морщинистую голову с крошечными злыми глазками