Предназначение

Ярославцев Николай

«Правду молвила. – Подумала она. – На одном кругу десяток принесет и не тесно будет».

– Когда вспоминать было, матушка? Себя в железе не помнила. – Отмахнулась Влада, сдувая пот с верхней губы. – До снов ли мне было?

– Вот же, бестолочь! – Расстроилась Копытиха.
– И угораздило же тебя было самое важное заспать. А без этого остатка я не могу сон в толк взять.

– Ты у Радогора спроси. – Сонно отозвалась Лада. – Что мне надо было, я того не заспала. Ясно видела.

– И уродится же такое чудо! – Не понятно от чего вскипела ведунья.

И с такой силой хлопнула дверью, что дернина с крыши посыпалась.

На другой день, ближе к полудню, когда Влада бойко наседала, размахивая своим деревянным мечом, на Радогора, раздался голос Ратимира.

– Здравствуй, матушка. – Весело поздоровался он. – И тебе здравствовать, сударыня берегиня. Принимай гостинцы. Охлябя, покличь Радогора.

– А нечего его кликать. – Сердито буркнула кикимора, - За баней он, опять княжну, красу нашу, лебедь белую, палкой лупцует.

У берегини давно все страхи и опасения из головы вылетели, как и то, что вроде собиралась виниться перед ним.

– И за что он ее так? – Ратимир широко и располагающе улыбнулся и выпрыгнул из седла. – Хотя… чужая семья, потемки.

– До синюх добил, бедную. А она к нему все ластится. – Кикимора спешила излить свое горе Ратимиру, к которому с первой встречи испытывала самые теплые чувства.

– Да ну? – Ратимир сделал удивленное лицо. – Прямо до синююх?

– Слушай ты ее больше, батюшка. Она тебе такого нагородит, такого наплетет, что и в семером не расплетешь. – Проворчала Копытиха. – Совсем затюкала Радогора, заполошная. Дал слабину, вот она и скачет, прыгает вокруг него.

– Прямо исскалась вся! В носу у него не кругло. А если ворчу, так за дело. А не тронь, не бей палкой. Для другого она ему дадена. – Огрызнулась кикимора, заглядывая в руки Охляби, который вместе с Нежданом отвязывал мешки от седел. – А что за гостинцы у тебя в мешках, добрый молодец?

Но Охлябе не терпелось побежать к Радогору, который по какой – то неясной причине охаживает палкой княжну.

– Делу он воинскому учит княжну. – Копытиха, казалось, угадала его мысли. – А эта плесень днями вокруг них бегает и голосит, как под ножом.

Ратимир засмеялся и раскинул руки, сладко потягиваясь.

– Хорошо тут у тебя, матушка. Дивно. Кикиморы, лешие… лес, бэр Радогоров. И все миром, все ладом.

– А что нам делить, когда мы все от одной земли – матери вышли? А если и покрикиваем громко, так тоже не со зла, а веселья ради. Даже эта плесень в Ладушкином платье голосит не от большого ума, А, впрочем, кто знает, от чего она голосит?

– Которые с большим умом ходят, не в развалюхе бы жили, а по княжьему терему каблучками цокали – Тут же отозвалась вездесущая кикимора. Но так, что бы не очень слышали.

Но Копытиха давно притерпелась к норову берегини, и пропустила обидные слова мимо ушей.

– Не желаешь ли в баньке попариться, гость дорогой, тело веничком потешить? - Спросила она у Ратимира. И смущенно пояснила. – У меня и прежние князья, Гордичи парились. И своя, вроде, есть, а ко мне наезжали. И темная, и дымная, из

земли только крыша виднеется, а дух, - говорили, - в ней особенный. Ни где такого духа больше не находили. Сразу помолодеешь.

– Ратимир… Так и зови, матушка… Ратимир, и ни как больше. – Поправил он ведунью. Оглянулся и поискал глазами Охлябю, но того уж и след простыл. Едва успели отдать гостинцы берегине, как тут же убежали к Радогору с княжной. Махнул рукой и согласился. – Схожу, охотно схожу в твою баню, матушка.

– Сходи, сходи. Там и вода натаскана, И веники свежие наломаны. А на этих не гляди. Моим под стать. Ты только, батюшка, на камни плещи погуще. Княжна чуть не полдня пролежала. Еле выперли …

Перед баней остановился и заглянул за деревья. Спиной к нему стоял Радогор, скрестив руки на груди. А перед ним княжна и его воеводы.

– Побьют тебя воеводы, Влада, один уйду. Устоишь – возьму с собой.

– Не было такого уговора, Радо! – Возмутилась, гневно сверкнув глазами, княжна.

– Раньше не было, а теперь есть. – Невозмутимо, со спокойной убежденностью, ответил Радогор. – Бой до касания.

По глазам понял, не поверила в его слова княжна. Довелось уже слышать про ее вещий сон. Но спорить не стала. Перехватила из руки Радогора вторую палицу, успев коротко бросить.

– Их двое, а я одна.

И без лишних разговоров, не давая воеводам опомниться, перешла в атаку. Движения по - женски расчетливые, мягкие и быстрые. Кошачьи. Воеводы его смутились. Не поняли сразу, прилично ли им, воеводам, с девкой биться. Бились осторожно, боясь причинить княжне боль не ловким ударом. Но скоро поняли, что могут оказаться битыми. Заторопились, и насели на нее с двух сторон. А княжна прокрутилась с ноги на ногу вокруг себя, скользнула между ними рыбкой, и, выпрямляясь, успела запятнать сразу обоих своими палицами.

Опустила «оружие» и твердо объявила.

– С тобой иду.

– А кто бы спорить стал? – Улыбнулся Ратимир, отворяя двери. И зажмурился от удовольствия, вдохнув ни с чем не сравнимый запах бани и лесных трав. Тело окуталось жаром, разом унеся все мысли. Мимоходом плеснул на каменку полный ковш кипятка и присел до самого пола, не совладав с обжигающим паром. Так согнувшись, нырнул в густой белый пар, чтобы добраться до полка. Но и забраться на него сразу не решился.

Через, не плотно прилегающий, волок в баню доносились приглушенные рассерженные голоса его воевод и насмешливый, полный яда, голос княжны. И рассудительный Радогора.

– Еще один бой!

– Битыми будут! – Убежденно подумал Ратимир. – Княжна своего не упустит.

Новая схватка, судя по голосам, оказалась еще короче, о чем и возвестил возмущенный голос Неждана.

– Так нельзя, Радогор! Она меня в брюхо ногой лягнула, а когда я согнулся от неожиданности, палкой по спине ошарашила. А потом на Охлябю навалилась.

Охлябе было и самому что сказать.

– А мне ногу подбила пятой, я и развалился во всю спину. Бей, не хочу.

А затем и назидательный голос княжны.