Предназначение
Шрифт:
– Что – то увидела, княжна?
– Не – е знаю. – С испугом прошептала она. – Словно в омут летела вниз головой.
– Время придет, вспомнишь. Вран не всякому все сразу открывает. Иное и припрятать любит до поры. На то и вран – вещун.
Глаза его отвердели и Влада, безотчетно повинуясь, пристроилась на лавке. Ладонь Радогора легла на темя и так быстро, что и отдернуться не успела. И она ощутила ровное, ласковое тепло, исходящее от его руки. Тело вдруг стало легким и словно забыло о боли. А душа наполнилась забытым покоем и таким же теплом, что согревало ее темя. И совсем уж неожиданно для
– Если позволишь, я и себе налью. Плохое, княжна Влада, все осталось позади. И страшится тебе больше не кого. Мучитель твой мертв. А кто жив пока, так лучше бы им умереть. Они свою смерть видели, а с этим не каждый уживется. – Наклонил голову к врану. – так ли я говорю, дружище?
Ворон поднял голову над чашкой.
«Отец – дуб! Совсем еще девчонка. Из – под Неждановой рубахи кости во все стороны выпирают. Ни спереди, ни сзади. Девицей назвать разве, что в насмешку назвать можно. Личико круглое, носик вздернутый. А вокруг носика конопушки рассыпались, словно кто –то из горсти их выронил. Губешки дрожат. Того и гляди расплачется. И зубы о край чашки брякают. Но глаза и брови! Смотрел бы и не насмотрелся. – Думал он, краем глаза глядя на полонянку. – Надо будет лесу гостинец отнести».
Заметила его взгляд и подняла голову над чашкой.
– Из неволи ты меня вызволил, Радогор?
Назвала его по имени и покраснела. Его имя, как река на перекатах рокочет. Аж языку щекотно.
– Вран показал. Ягодка – бэр вынес. Воин Охлябя рядом бежал. Я же другим делом был занят.
Охлябю помяни, а он уж сам здесь.
– Ну да. Он в это время с ярлом тем, Гольмом, на мечах бился. – Прямо от порога выпалил он, боясь, что Радогор не позволит и рта раскрыть. – И пока Гольмова дружина смотрела, как меч Радогора того ярла поразит, Ягодка тебя и унес. Ныне же Радогор ему в лесу велел схорониться от любопытных глаз, чтобы не сведал кто о тайном деле. А так и слов нет… Зверь на девку польстился. А нас же и близко не было в ту пору.
И, выпалив все одним духом, Охлябя, не чинясь, плюхнулся на лавку и потянулся за куском хлеба.
– Не помню…
– А как бы тебе помнить, коли ты в это время на спине бэра будто мертвая ехала.
Что говорит, не понять. Хлеба в рот натолкал без меры и молоком прямо из крынки залил, чтобы хлеб протолкнуть.
– Радогор потом над тобой руками сколько времени водил, чтобы в чувство привести. В рот отвары лил и в нос чем то тыкал. Я уж и ждать притомился. А как глаза открыла и посмотрела на нас ясным глазом, так он снова ладошкой над лицом поводил, чтобы уснула, значит. А потом меня из избы выпер чуть не в толчки. Ну и прочих тоже. А за порогом Гребенку на страже поставил.
– Мети, помело. – Поморщился Радогор, бросая на Охлябю сердитый взгляд.
– И не мету я, а говорю, как есть. – Обиделся Охлябя. – Но тут же снова заулыбался. – Пошли, что ли? Ныне Неждан на карауле. Никто не прознает.
Заглянул в пустую крынку и с сожалением вздохнул мелковата посудина. Бережно смахнул крошки со стола в раскрытую ладонь и так же бережно ссыпал их в рот.
– Скажи я кому, что княжну из неволи помогал выручать,
– А ты не говори.
Радогор улыбался, но глаза его смотрелм на воина предостерегающе. Но Охлябе хоть кол на голове теши.
– А если не молчится, Радогор? Тогда что? Удержу нет, аж язык свербит.
Не слушая его, Радогор легко, как ребенка, поднял за плечи парня с лавки и подтолкнул его к дверям.
– Возле тына держись. Там тебя и месяц не углядит, и сам все увидишь. – Посоветовал ему Радогор. –Княжна Влада, ты за моей спиной держись.
И зябко передернул плечами, чем вызвал явное недовольство Крака, который уже занял свое законное место на его плече.
– А ты, брат вран, поднимись, как выйдем, повыше.
Пропустил вперед Охлябю, постоял, прислушиваясь, и шагнул за порог.
– Неждан, - Тихо позвал он, подождал, когда из – за угла покажется тень. – Стереги так, чтобы казалось, будто мы все еще здесь.
И выругал себя. Под утро голос по реке далеко разносится, а он кричит во все горло. Шагнул в тень, держа княжну за руку и пропал. И сколько бы не хлопал Неждан глазами, найти его уже не мог. Шел Радогор быстро и бесшумно, словно не замечая того, что княжна за ним вприскочку еле успевает. До Охлябниной избы было уже рукой подать, когда его снова затрясло в ознобе. Вдавил Владу спиной в тын, с такой силой, что княжна жалобно пискнула. Ее нос уперся в Радогорову спину, как раз между лопатками.
Не раздумывая, качнулся влево и ударил коротко. Без замаха. Затем еще раз. И княжна услышала глухой стон и звук падающего тела. Затем быстрые шаги возвращающегося Охляби, который убежал далеко вперед, чтобы оповестить своих о дорогой гостье. А Радогор раскрутил меч кистью и еще одно тело упало ему под ноги.
– Как я мимо пробежал?
Охлябя виновато крутил головой и скреб затылок, словно пытаясь там найти ответ на свой вопрос.
Влада выбралась из – за его спины и ладонью растирала придавленный нос. Взгляд упал на неподвижные тела у ног Радогора.
– Тащи их, Охлябя, за ноги на свет.
– И все таки… - Охлябя, чувствуя свою вину, проследил за ее взглядом.
– Не ты им нужен был, вот и пропустили молча.
– Те, с «дракона», трое…
Охлябя выпер убитых на свет и теперь стоял, разглядывая, их, все еще пребывая в растерянности.
– Это они пришли с тебя виру взять за убитого ярла Гольма – Свирепую секиру. – Убежденно сказал он, закончив осмотр. – Но как уследили? Даже вои не знали, кто в караульне скрывается.
– Не важно кто скрывается, важнее что скрывается. А остальное само приложится, если знать куда класть.
Сам иначе думал. Не за ним шли. Поединок был честный, без лукавства. А они вои. За ней, за княжной шли. Жертвой того Одина умилостивить, чтобы ярла принял. И не в последний раз пришли. Из города не уйдут, пока своего не добьются. Следить, выкарауливать будут, себя не пожалеют, пока девку не получат.
– Не секирой, не мечами, ножами хотели употчевать тебя. И лезвия сажей вывозили, чтобы месяц не высветил. И, правда, зачем секира, когда ночью и из – за угла сподручней. – Охлябя старался говорить рассудительно, как бывалый воин. – Неждан, я за воеводой. А ты этих постереги.