Предназначено судьбой
Шрифт:
— Ах, Беа, мне так страшно, так страшно!
Беатриса села на краешек кровати, взяла сестру за руку.
— Знаю. Мне тоже страшно. Но я не хочу сдаваться. И ты тоже не сдавайся. — Она поцеловала Джиллиан в висок. — Вставай, выпьем супа на веранде. Там уже прохладней. Чувствуешь, как дует ветерок?
Она насильно вытащила Джиллиан из кровати, отвела ее на балкон. Сердце у Джиллиан рвалось на части, но она знала, что сестра права. Сдаваться нельзя. Ради ребенка, которого она вынашивает, нужно
24
Шли дни, летели недели, время ускользало, как песок меж пальцев. Джиллиан все не могла оправиться от удара. Жизнь устроена кошмарно, думала она. По утрам не хотелось вставать. Зачем жить, если нет Дункана? Если бы не ребенок…
— Пойдем погуляем, — позвала Беатриса.
Джиллиан уже больше часа сидела неподвижно с нераскрытой книгой на коленях.
— Не хочу.
Она рассеянно смотрела, как зеленая ящерица мечется по ступенькам крыльца. — И все-таки мы пойдем. — Беатриса решительно взяла сестру за руку и потянула за собой. — Смотри, какой чудесный день. И солнце не слишком припекает.
Она надела на сестру широкую соломенную шляпу, подарок Индиго. С каждым днем этих подарков становилось все больше и больше.
Джиллиан нехотя последовала за Беатрисой. Следовало отдать должное Индиго — он был тактичен, но настойчив. Каждый день он дарил своей «невесте» какой-нибудь подарок. Устраивал вечеринки, чтобы развлечь ее. На прошлой неделе подарил болонку. Джиллиан совершенно не радовали все эти подношения, даже собачка оставила ее равнодушной, но Беатриса говорила, что отказываться от подарков невежливо и опасно. Нельзя сердить пирата. Ведь они обе живут в приличных условиях лишь благодаря его великодушию.
Сестры вдвоем гуляли по саду. Здесь росли всевозможные диковинные цветы, источавшие дивный аромат. Сбоку от аллеи сестры увидели хозяина. Он сидел на четвереньках, ухаживая за розовым кустом.
— Сударыни, — Индиго вскочил на ноги и поклонился, вытирая грязные руки.
— Сэр, — присела в реверансе Беатриса.
— Здравствуйте, Индиго, — сухо произнесла Джиллиан.
Ей было неприятно называть убийцу Дункана по имени, но следовало быть дипломатичной.
Индиго с каждым днем становился все более нетерпеливым. Он требовал назначить день свадьбы. Джиллиан знала, что ее жизнь, жизнь ее ребенка и Беатрисы зависят от настроения капитана. Если он прогневается, то непременно продаст англичанок какому-нибудь другому плантатору. И все же согласия на брак она не давала. Джиллиан вела себя вежливо, но холодно, твердя, что соблюдает траур по мужу.
Индиго вытер платком потный лоб.
— Как поживаете? Извините, что не составил вам компанию за завтраком. У нас снова неприятности с рабами. Пришлось разобраться самому.
Джиллиан молчала,
— Надеюсь, никто не пострадал?
— Нет. Все устроилось. Эти мартышки все время чего-то требуют — то еды, то воды, то еще чего-нибудь. — Он сунул платок в карман. — Вот и приходится вправлять им мозги. — Он лучезарно улыбнулся.
Джиллиан опустила взгляд.
— Мы собрались пойти погулять. Засиделись в четырех стенах.
Индиго галантно поклонился и поцеловал ей руку. Джиллиан в последний момент отдернула пальцы, передернувшись от отвращения. После поцелуев Дункана ласки Индиго казались ей противоестественными.
— Ваша сестра права, — улыбнулся Индиго. — Вы слишком много времени проводите в бездействии.
Он просветлел, словно вспомнил нечто очень приятное.
— Ах да, совсем забыл! Дорогая, сегодня мы приглашены на ужин к Карлтонам. Они только что вернулись из Парижа, привезли массу сплетен.
Джиллиан отвернулась.
— Не уверена, что поеду.
— Но ведь мы договаривались. Я хочу, дорогая, чтобы вы почаще бывали со мной в обществе. Весь остров должен знать, что вы моя невеста. Я хочу, чтобы люди вас полюбили.
Джиллиан почувствовала на себе сердитый взгляд Беатрисы.
— Ну хорошо. К какому часу мне быть готовой?
— В семь. Ровно в семь. — Индиго сжал ей руку.
Она кивнула, надеясь, что разговор окончен.
— И вот еще что…
Джиллиан замерла.
— Что?
— Наденьте то платье, которое я вам недавно подарил. Хочу посмотреть, идет ли этот цвет к вашим волосам.
— Хорошо.
— Желаю счастливо погулять.
Когда они отошли подальше, Джиллиан прошептала:
— Как мне отвратительны его прикосновения.
— Не такой уж он ужасный. И он искренне к тебе привязан.
— Убийца. Он убил Дункана.
— Христианка должна уметь прощать. Ненависть — тяжкий грех. Она сжигает душу. Индиго как заблудший ребенок. У него было тяжелое детство. Представляешь, отец только и делал, что водил в дом всяких непотребных женщин.
— Заблудший ребенок? — фыркнула Джиллиан. — По-моему, Беатриса, ты неравнодушна к этому чудовищу.
Беатриса порозовела.
— Не смеши меня. Зачем он мне нужен? — Они свернули в джунгли. — Он для меня слишком… слишком мужественный.
Тут Джиллиан не выдержала и рассмеялась. Пожалуй, Беатриса была отчасти права. Следовало признать, что Индиго не лишен своеобразного обаяния. Во всяком случае, женщины в нем души не чаяли. Жаль, что Джиллиан этого обаяния не чувствовала. Тогда легче было бы смириться с судьбой.
— Куда ты меня ведешь? — спросила она. — Покажешь очередную козу, которую задушила змея? Мне все это уже надоело до смерти.