Предпочтение смерти
Шрифт:
– О, поверьте мне, было бы лучше для всех, если бы та библиотека оставалась потерянной.
– Вы раскаиваетесь в содеянном, - разочарованно протянула Аки-Ваша.
– Поэтому занимаетесь поиском всякого рода рухляди? В силу многочисленных предрассудков, вы просто чувствуете за собой вину!
– А разве может быть иначе?
– Орадо замолчал, угрюмо посмотрев на полумесяц, выжженный посохом Девы Полуночи на запястье правой его руки. Есть такие знания, которые выжигают человеческие души словно огонь. Боги хранят это пламя в великой Бездне, вне времени и пространства, но порой сама Бездна дарует людям то, что вносит в этот мир беспорядок. Когда это происходит, боги меняют лик земли до неузнаваемости.
– Что же получается? Чаша бессмертия у вас?
– спросила Аки-Ваша.
– Эта вещь здесь, в вашем доме?!
– Забудьте о той чаше, прошу вас! Есть и другие способы обратить на себя гнев богов. Вы покинете Пифон завтра же, вы слышите меня? Завтра в Луксор отойдет торговый караван...
Он оборвал себя на полуслове, поскольку в этот момент девушка подбежала к окну и принялась рассматривать величественные пурпурные башни, тянувшиеся к небу.
– Пифона? Вы говорите, что мы сейчас в Пифоне?!
Орадо не счел нужным отвечать ей. Вместо этого, подойдя к стигийке, он молча указал ей на красноватое пятнышко, висевшее над шпилем самой высокой из башен - священный камень, магический источник, из которого черпали свою силу величайшие колдуны прошлого и настоящего. На протяжении многих веков он являлся предметом поклонения всех без исключения жрецов Сета.
Глядя на кристалл власти, Аки-Ваша всхлипнула, в гневе топнула ножкой.
– Не могу поверить... Я ведь должна возвратиться во дворец к утру!
Некоторое время Орадо смотрел на девушку, думая о том, что эта юная, взбалмошная особа, должно быть, очень немногим напоминает своего отца - монарха, о хладнокровии и рассудительности которого говорили очень много, даже за пределами Стигии. Тем не менее, она была царственной тенью, к словам которой нельзя было относиться с пренебрежением. Аки-Ваша. Дочь еретика Амен-Каури. Кровь от крови Царя Царей и правителя темных песков.
– Как я уже вам говорил, завтра в Луксор отходит один из торговых караванов. Я поговорю с торговцами. Через пару месяцев вы будете в Кеми.
Она метнула в него взгляд, полный смятения:
– Это меня не устраивает. Я должна возвратиться обратно в ближайшее время, ты слышишь, остолоп?
– Ваше высочество, должно быть, беспокоится, что долгое отсутствие во дворце, может повлечь за собой крайне неприятные для вас последствия. Боюсь, что я не смогу вам помочь даже в этом...
Дрожащей от волнения рукой она потянулась в карман, вытащила позолоченную трубку, в которой Орадо сразу же узнал ритуальную курильницу.
– Вы позволите, - спросила Аки-Ваша.
– Во имя всех богов, я все еще никак не могу прийти в себя..., - Не дожидаясь ответа, она сняла с пояса мешочек, наполненный благовониями, развязала его и принялась набивать благовониями трубку. - Через несколько дней в Кеми, по приглашению моего отца, приедет король Юдхиштхира, - она поднесла курильницу к огоньку, плясавшему на свече. По комнате, тут же разошелся терпкий аромат каких-то восточных трав.
– Мне, как дочери властителя миров, предписывается лично встречать этого человека.
– Тот самый Юдхиштхира, который правит городами объединенного Пондава? Я слышал, что это весьма влиятельный, богатый старик.
Трубка в ее руке дрогнула, а губы девушки исказила брезгливая усмешка.
– Это мой будущий муж, болван!
– Ааа..., - протянул Орадо. Сам он никогда не знал семейной жизни, поскольку считал себя слишком занятым человеком для того, чтобы погрязнуть в семейных неурядицах и в делах, что не были связаны с его профессиональной деятельностью. Отца своего
При воспоминании о том, что пришлось пережить ему на северных территориях, после разрушения Десятого Фанкордума, Орадо задумчиво коснулся едва заметного шрама на скуле - напоминания о его злоключениях.
– Так чего же вы от меня хотите?
– спросил он.
– Если я не буду находиться во дворце ко времени его появления, то опозорю своего отца.
– промолвила Аки-Ваша.
– Этого я допустить не могу.
Орадо помедлил с ответом. Он очень много слышал о любовных похождениях Аки-Ваши и имел основания сомневаться в том, что девушку сильно заботит репутация своего рода. Некоторое время он смотрел на курившую трубку девушку, пытаясь понять, о чем она на самом деле думала в эти минуты. И запах благовоний, странный, дурманящий, уводил все его мысли куда-то прочь из этой комнаты.
"Боги милосердные! Да ведь это же травы оракула!"
– Вас и правда заботит то, что о вас, или вашем отце скажут люди? Я слышал, что Царь Царей без того крайне непопулярен в народе. Его власть держится только на силе верных ему Стражей Пустыни. Оттого, что Владыка Вселенной не жалует поклонников змеебога и гонит от себя жрецов Сета, трон под ним сильно шатается. Того и гляди, рухнет с треском. Ко всему прочему, даже здесь, в Пифоне, ходят слухи, что правитель восточных земель Стигии, принц Тутхамон открыто заявляет об объединении обоих царств и о своем желании занять трон в Кеми. Если он заручится поддержкой служителей главных святынь, то...
– Жрецы Черного Храма верны моему отцу! Его имя никогда не сотрут со стен памяти!
– Надеюсь, что вы правы. Однако, я подозреваю, что вы чего-то мне не договариваете о вашем отце. Вы ведь торопитесь попасть домой не только потому, что беспокоитесь о чести своего рода, правда?
– Разумеется. Отец решит, что я сбежала и отречется от меня. От меня, любимой его дочери! После этого даже жрецы змееликого запретят мне показываться в своих храмах.
– Ах, так вот вы о чем...
– Конечно же..., - проникновенным голосом сказала она.
– Как много все это вызовет толков! Стать отлученной от Черного Храма и оказаться лишенной отцов-ского покровительства... Эта мысль на меня действует ужасно!
Орадо задумался. Принцесса, если верить ее словам, находилась в отчаянном положении. С одной стороны - немилостивый отец, с другой - опала жрецов, которые и без того недовольны правлением непопулярного в народе царя. В придачу, взошедший на трон юго-восточных земель дикарь - сумасброд, которому Аки-Ваша была обещана с самого своего рождения. Участи ее, в любом случае, позавидовать было нельзя.
– Не сочтите меня бестактным, ваше высочество, но я должен вам сказать, что Юдхиштхира был бы очень плохой пассией для вас. Старикашка достаточно дряхл, а вы недостаточно зрелая особа. Я слышал, что ему не менее трехсот лет.