Предпочтение смерти
Шрифт:
– Милостью короля Ади-Шавина, я стал одним из самых богатых людей в этой стране и не вижу причины разорять древние усыпальницы. Я забираю у мертвых лишь то, что проклято самими богами. Они, по большей части не возражают, впрочем. В отличие от чернокнижников, которые готовы совершить любую мерзость ради десятой части того, что есть моем хранилище.
– И что, вы не боитесь воров?
– Ни один вор не сможет пробраться в то хранилище, поскольку оно опечатано магией колдунов древнего Верулийского королевства.
– Разве вы мне не говорили сейчас, что ваши познания в магии очень незначительны?
–
Орадо встал из-за стола, подошел к пентаграмме, нарисованной на каменном полу белой краской.
– Вы все еще не отказались от мысли оказаться дома сегодняшним утром?
– Я пойду за вами, веналий. Но скажите мне только... Если вы утверждаете, что мы не встретим тех чудовищ, которые убили моих рабов, то нужно ли нам чего-нибудь опасаться?
Орадо взглянул на Аки-Вашу, желая убедиться в том, что девушка по-прежнему готова была последовать за ним в открывающийся портал. Во взгляде ее, впрочем, ахеронец не нашел ничего, кроме обреченности. Стало быть, от этой девицы не будет никакого проку. Того и гляди, запаникует, бросится бежать, да затеряется где-нибудь в лабиринте. Ищи ее там...
– Тех, которых мы видели - нет. Я уже говорил вам... В это время суток они стараются не приближаться к поверхности и держатся вдали от всякого рода человеческих строений. Однако, под усыпальницей мы встретим других тварей, не менее опасных. Вы увидите бывших ваших слуг. Поверьте мне, встречи подобными существами малоприятны.
Он нарисовал на каменном полу мелом знак, обозначающий имя стигийской принцессы, после чего выпрямился.
– Вы говорите так, словно вам уже доводилось встречаться с этой жутью прежде, - произнесла Аки-Ваша.
– Да, пару раз доводилось, - Орадо снял с пояса мешочек, наполненный каким-то порошком, протянул его девушке.
– Это соль. Она разъедает плоть оживленных некромантами мертвецов. Не знаю, почему соль так действует на эту мерзость, но она даст вам лишний шанс на выживание.
– Вы серьезно? Вы предлагаете мне кидаться в них солью?
С удивлением молодой человек посмотрел Аки-Ваше в глаза. Если прежде он видел в этой девчонке искательницу приключений, то теперь она казалась ему до невозможности наивной и несведущей в оккультных науках. А ведь Орадо полагал, что в Стигии, о воскрешенных некромантами мертвецах, знают даже дети.
– Если мы выберемся из той передряги живыми, то я посоветую вам расспросить своего папеньку о тех чудовищах, которые развелись на берегах и в водах священного Стикса, стараниями служителей темных богов.
Девушка с вызовом посмотрела ему в глаза.
– Я слышала, что всякой потусторонней мерзости и в Ахероне хватает.
– Что есть, то есть. И будет только хуже, - пробормотал Орадо, снимая со стены факел. Он не стал продолжать разговор на эту тему и счел невозможным для себя сказать, что рассадником всякого рода скверны в Стигии являлись те самые черные пирамиды, которые стояли у портового города Кеми. Ходили слухи, что именно жрецам, справлявшим таинственные обряды в этих мрачных сооружениях, принадлежали
– У вас есть еще что-нибудь, что я должна знать о тех ходячих трупах?
– спросила Аки-Ваша.
– Да. Держитесь за моей спиной и, размахивая своим мечом, постарайтесь меня не задеть. Это мой вам совет...
Он повернулся к пентаграмме и протянул к ней горящий факел. Мгновением спустя, из центра петроглифа вверх устремился поток яркого света, свидетельствующий о том, что портал открылся.
– Орадо, - тихо произнесла девушка в тот момент, когда бывший веналий приготовился сделать шаг вперед, в незримые ворота. Он обернулся и увидел Аки-Вашу, сжимавшую в кулачке нечто, напоминавшее ярко-красный лепесток. Впрочем, напоминавшее ли?
– Спасибо...
Она выпустила лепесток из руки и отступила назад. Прежде, чем Орадо понял, сколь огромную ошибку он допустил, его разум провалился в бесконечную темноту.
Очнулся молодой человек в тот час, когда солнце коснулось вершины Гурлящих гор, а в комнату, через распахнутое настежь окно, ворвался холодный ветер. Некоторое время он лежал неподвижно, потом невнятно прошептал ругательство и попытался привстать. К своему удивлению, Орадо обнаружил себя лежавшим на постели, в собственной спальне. Вспомнить же, каким образом он дошел сюда, бывший веналий, как не старался, не мог. После нескольких минут мысленных терзаний, Орадо пришел к выводу, что его перенесли сюда слуги.
Взяв в руки колокольчик, он затряс им с досадой.
– Агрифо!
– кликнул молодой человек своего тиуна, с трудом садясь на постели.
– Агрифо, ты слышишь? Где тебя носит, старый пес?
Дверь открылась и вошел темнокожий, низкорослый слуга.
– Вы очнулись, хозяин! Хвала богам! Я уже хотел слать за лекарями.
– Лекарями?
– прохрипел Орадо.
– Нет такого лекаря, который лечит от воздействия розового лотоса.
Агрифо лишь недоумевающее покачал головой. Он, выросший в болотистых пустошах, что находились на западе от Ахерона, был мало знаком с теплолюбивыми растениями восточных земель. Глядя на его лицо, - лицо дикаря, привыкшего к благам цивилизации, Орадо понял, что задавать ему какие-либо вопросы, относительно дурманящего аромата проклятого цветка, было бесполезно.
– Если мой господин захочет, он расскажет мне о розовом лотосе, поскольку, несомненно, знает о нем больше, нежели скромный его слуга.
– Зачем же ты хотел слать за лекарями? Чего испугался?
– Потому, что сон ваш был бездыханным. Такой сон шаманы моего народа называют Зачарованной Дланью. Он вызывается дикими травами, что растут в горах, волей богов поднявшихся из океанской пучины, после великой катастрофы. Несчастный, что вдыхает их аромат, подвластен чужой воле. Он же может заснуть на многие годы.