Предпоследний герой
Шрифт:
«Ах ты, папочка! Заботливый, блин, муж. Ласково укоряет женушку…»
Настя хотела было вспылить, но интуитивно почувствовала: лучше обернуть Эженовы укоры в шутку. Пожалуй, ей это выгодней будет… Да, мерзавка она, конечно, – но как же хочется, чтобы он сводил ее в эту «Максмару»… И купил бы тот самый костюм, который Настя присмотрела еще утром.
И она прикинулась дурочкой:
– А ты бы мне больше всяких гадостей рассказывал – про покойников. У меня руки знаешь, как дрожали? Вот на джинсы и накапало…
Про то, что
А Эжен продолжал разливаться:
– И босоножки ты неправильные купила. Обрати внимание – здесь все ходят в обуви с толстой подошвой. Потому что вечерами сырость, можно ноги простудить.
– Слушай, ну хватит уже болтать, а? – нетерпеливо вскрикнула Настя. – Пойдем скорее. – Она полсекунды поколебалась и добавила: – Только ты не думай: я тебе деньги верну. Как только получим – сразу же все отдам. До лирочки.
– Может, все-таки сначала поужинаем? – простодушно предложил Эжен. – Ты ведь, кажется, есть хотела?
Настя чуть не взревела:
– Да не хочу я уже есть! Пойдем быстрей, пока магазин не закрылся!
– А Дворец дожей тоже еще не закрылся. Давай сходим на экскурсию? Там очень интересная тюрьма, считалась самой надежной в Европе. И знаешь почему?
– Да плевать мне на твою тюрьму!
Эжен расхохотался:
– Ну, как скажешь, моя красавица!
…В налете на «Максмару» он принял самое деятельное участие. Наравне с Настей перебирал плечики с одеждой и стопки свитеров, давал советы: «Нет, желтый цвет тебе не пойдет… И розовый тоже не надо: испачкаешь мигом, а в химчистке испортят. У вас в России все такие же дрянные химчистки?»
Наконец выбор был сделан: темно-синие брюки и нежно-голубая водолазка, а к ним – мягкие туфли на толстой подошве. «И обязательно – жилеточку, в Италии очень модно носить жилетки, – настоял Эжен. – Вот эта, из бирюзовой кожи, как тебе? И смотри, как раз и сумка есть такого же цвета!»
Настя, конечно, не возражала.
Сумма, которую им назвали на кассе, была, на ее взгляд, просто чудовищной. А Эжен – ничего, только кивнул. И вместо денег протянул продавцу лакированный прямоугольничек.
«Кредитная карточка», – догадалась Настя. Она такое диво видела впервые в жизни и поразилась: до чего же удобно! Никаких денег с собой таскать не нужно, расписался на чеке – и готово дело. «Я себе тоже такую вещицу заведу, – решила она. – Как только мы с Эженом деньги снимем».
– Ну что, пошли? – спросил Эжен.
– Не-ет! – лукаво ответила Настя. – Мне еще нужно переодеться.
И, как и утром, попросила продавца срезать ценники – она снова пойдет во всем новом. Второй раз за день. Вот это жизнь!
А когда они с Эженом вышли из магазина, Настя увидала свою утреннюю знакомицу: ту самую бабулю, которая посоветовала ей побродить по закоулкам Венеции. Сейчас старуха сидела за столиком уличного кофе, попивала пурпурно-красный
– Ну, теперь ужинать? – спросил Эжен, когда они снова оказались на площади Сан-Марко – уже совсем вечерней, подсвеченной огнями иллюминации. – Или все-таки во Дворец дожей? Они, кажется, допоздна работают.
– Да отстань ты со своими «доджами»! – рассмеялась Настя. – Меня нужно кормить. И срочно.
– Какую кухню предпочитаете? Европейскую, итальянскую, японскую? – Глаза Эжена улыбались. – Приказывайте, мадам. Венеция – город на все вкусы.
Настя важно сказала:
– Я бы хотела… съесть что-нибудь типично венецианское. И чтобы ресторан был уютный и нешумный. Знаешь, такая маленькая, домашняя таверна. Затерянная в закоулках. В которую туристы не ходят. И чтобы на столах были клетчатые скатерти, а официанты не знали ни слова по-английски… Что, озадачила?
– Ни капельки, – пожал плечами Эжен. – Четыре остановки на вапоретто – и будет тебе такая траттория.
– Чего?
– Траттория. Маленький ресторанчик, – терпеливо пояснил Эжен. – Ну что, пошли на причал? Или вы, синьора, предпочитаете водное такси?
Настя бы и от такси не отказалась, но решила не борзеть:
– Вапоретто мне тоже нравится. – И добавила: – Там матросы красивые.
…Траттория «У Пампо» оказалось именно такой, как и мечталось Насте. На столах – клетчатые скатерти, и почти никого народу, и официант, он же повар, в уютном фартуке. Эжен перемолвился с ним парой фраз, сообщил Насте:
– На закуску советуют пармскую ветчину – обещают, что исключительно вкусно. На горячее – отбивную на косточке. И, конечно, домашнее вино.
– Я же хотела что-нибудь итальянское! – капризно сказала Настя. – Ну, пиццу там, или спагетти.
Официант, слушавший их разговор, энергично замотал головой. Женя успокаивающе похлопал его по руке, показал: иди, мол, готовь, что договорились. И сказал Насте:
– Эх ты, темнота. Сама же просила венецианскую кухню. А требуешь вульгарную пиццу. Здесь, в Венеции, ее и не едят, и готовить не умеют. Хочешь пиццы – езжай на Сицилию. А спагетти – это вообще не блюдо, а обычный гарнир. Тебе их и так подадут – вместе с отбивной.
– Неправда! – возмутилась Настя. – Я в кино видела: итальянцы макароны сами по себе едят – со всякими разными начинками. С креветками там, даже с мидиями… И с ветчиной…
– Едят, – согласился Эжен. – Только такая еда называется не спагетти, а паста. Кстати, в Венеции паста тоже не в большой чести.
– А что же они здесь едят?
– Ну, кухня у них скорее французская, чем итальянская. Отбивные, картошка, очень вкусные супы-пюре… В других городах в Италии такого нет. Но ведь Венеция – особый город. Не просто часть Италии, а именно особый мир. Ты разве этого еще не поняла?