Председатель (сборник)
Шрифт:
— Да я сама знаю, что в Ленинград пропуск нужен, — говорит черненькая. — Мне бы Нину Петровну до Москвы довезти, а там видно будет...
— А ты давно ее знаешь?
— По госпиталю. Я и мужа ее знала. — Голос ее становится таинственным и значительным. — Он был на двадцать годов ее старше, весь уж белый, а любили они друг друга, как только в кино показывают!
— Я бы тоже мог так любить, — подчеркнуто говорит одноглазый, — как в кино.
— Куда тебе! Тут особое сердце
— Нешто вы знаете мое сердце? — обиделся парень.
— Ладно, не подъезжай. Видали мы таких, — ощетинилась вдруг черненькая. — Местов свободных нет!
Неподалеку группа пленных немцев под охраной часового чистит снегом пищевой котел.
Дочка одноглазого потянула примерзшую к земле веточку, но ей не по силам ее отодрать. Это замечает один из пленных, пожилой, в очках с одним разбитым стеклом. Он приходит на помощь девочке.
— Куда? — кричит часовой, хватаясь за автомат. Немец, будто не слыша окрика, отдирает веточку от земли и отдает ее девочке.
— Спасибо, — хмуро говорит девочка.
Пленный смотрит на нее и возвращается к своим товарищам.
"Фриц, а ведь тоже чувствует!" — подумал про себя часовой.
...Одноглазый с глубоким укором смотрит на черненькую.
— За что так? — говорит одноглазый.
К ним подбегает девочка с охапкой щепок. Обиженное выражение вмиг оставляет лицо одноглазого парня, он снова — весь доброта и трогательная нежность.
— Вот молодец! — говорит он. — Да этим не то что печку, цельный паровоз можно накормить!
Он подбирает с земли чурки и вместе с дочерью направляется к вагону.
— Эй, боец! — окликает его черненькая кондукторша. Он оборачивается.
— Ты того... не сердись, — говорит она тихо, смущенно. — Есть в тебе такое сердце...
...Вагон. Парень сваливает свои чурки у печи, девочка — свои, корреспондент притаскивает огромный сук, кондукторша — несколько березовых полешков. Последним появляется человечек, котрый все потерял. Он долго шарит по карманам, достает кусочек коры и аккуратно присоединяет к остальному топливу.
Слышится далекий паровозный гудок. Вагон дергается.
— Граждане! — радостно кричит кондукторша. — Даю отправление!..
Утро. Товарняк стоит на довольно крупной разбомбленной станции. За станцией — погорелье поселка. В вагоне сейчас одни женщины. Они собирают обед. По сравнению с прежним пиршеством нынешняя трапеза выглядит весьма жалко: несколько луковиц, огурцов, хлеб. Тетя Паша варит кашу.
— Маловато выходит, — говорит черненькая.
— А мы добавим. — Тетя Паша берет чайник и щедро доливает в котелок воды.
— Жидковато будет.
— Как ни крутись: или маловато, или жидковато.
—
— Кто же знал, что мы на каждом разъезде по полсуток стоять будем! говорит тетя Паша.
— Можно было сообразить! — несколько раздраженно говорит артистка. — С нашим неважным грузом мы только путаемся под колесами воинских эшелонов.
— А я так считаю: хоть день, да мой! — задорно говорит черненькая. Разве нам плохо было?
— Хороший у вас характер, Дуся, — сразу оттаяв, улыбается артистка.
В вагон входят одноглазый парень с дочерью, корреспондент и человек, который все потерял.
— Живем, граждане, — весело говорит одноглазый, — за станцией базар!
С загоревшимися глазами артистка хватает сумочку.
— Деньги там не идут, — останавливает ее корреспондент, — только натуральный обмен.
Артистка бросает сумочку, лихорадочно шарит в своем бауле, наугад выхватывает оттуда какие-то веши и кидается к выходу.
— Дусенька, — слабым голосом просит жена бригврача, — посмотри у меня в чемодане, может, что поменяешь...
Черненькая открывает чемодан. Там оказываются одни книги в строгих солидных переплетах.
— И, милая, книг-то сколько! — удивляется тетя Паша.
— Это книги моего мужа, — отвечает жена бригврача. — По медицине.
Дуся в тамбуре снимает кофточку и прямо на комбинацию одевает пальто.
— Папа Коля, — говорит девочка, — а бабушка Вера знает, что мы приедем?
— Конечно, знает. Я ей письмо послал.
— А какая она, бабушка?
— Старенькая, седая, а сказки рассказывает!.. — Парень крутит головою.
— Я не люблю сказки, — задумчиво говорит девочка — В них все неправда. Так не бывает.
— Ну и что же! Зато интересно, страшно!..
— Нет, — девочка вздохнула, — в сказках совсем не страшно.
— Ну вот, — огорченно говорит одноглазый, — опять ты за свое!..
— Папа Коля, — без всякого перехода, но с интонацией говорит девочка, — а тебе нравится тетя Дуся?
Одноглазый смущен.
— Что значит нравится?.. Я с ней чисто по-товарищески обращаюсь.
Девочка опять вздохнула.
— А мне она очень нравится!
Одноглазый оторопело смотрит на нее, не в силах постигнуть сложные ходы детской души. Откашливается, не зная, что сказать.
— Мы с ней всю ночь разговаривали... Она сказала, что ты хороший.
— Ну да? Так и сказала? — с чрезмерной горячностью спрашивает одноглазый.
Девочка делает предостерегающие глаза — вернулась в вагон черненькая. В руке у нее стаканчик со сметаной.