Предсказанное. Том 1
Шрифт:
– Мне кажется, вы ошибаетесь, Клим, – мягко сказал Ромашин. – На Маате мы видели, что «черные люди» владеют пусть и необычной, неантропоморфной, но технологией, и довольно высокой.
– Я и не отрицаю, но эта технология, точнее, сумма знаний, необходимых для жизнедеятельности и решения поставленных задач, вложена в генофонд Маата их создателями или, как они называют, Вершителями. «Черные люди» – не только не разумные существа, они еще и не живые – опять же в том смысле, как формулирует эту проблему земная наука. Они занимают промежуточное положение между живыми и неживыми
– Меня тоже, – громыхнул Железовский, сменив позу. – Но ты не дал примеров тех знаний, которые маатане не используют.
– Сколько угодно. Вот один из самых эффектных примеров. Лептоны [123] , по данным «черных людей», содержат информацию о том, что было, есть и будет во Вселенной! В памяти «черных» хранится и способ подключения к лептонному полю, но сами они никогда им не воспользовались! Впечатляет?
– Потому что если бы воспользовались – стали бы Вершителями, – подумав, проворчал Железовский. – Или их преемниками. Хороший пример, убедил. А еще?
123
Лептоны – класс элементарных частиц, в который входят фотоны, электроны, нейтрино и их античастицы.
– Маатане знают… хотя нет, это слово не отражает истины, точнее будет говорить – помнят, маатане помнят способы дальнодействующей связи, не основанной на «суперструнной» физике, способы просачивания сквозь материальные препятствия, методы реального раздвоения, вернее, многомерного умножения. Они помнят рецепты невидимости, приемы передвижения в пространстве – полета, основанного на фазовом согласовании атомных колебаний, и многое другое, и все это богатство почти никогда не было ими использовано.
Ромашин и Железовский переглянулись. В глазах математика скептицизм боролся с жадным интересом, во взгляде эксперта недоверия было больше, но на обоих слова Мальгина произвели одинаково сильное впечатление.
– А ты?.. Ты сможешь воспользоваться этими методами? – Бас Железовского стал чуть хрипловатым.
Мальгин покачал головой, с понимающей улыбкой глядя на друзей.
– Я же сказал – вряд ли. Чтобы научиться летать по методу «черных запасов», человеку надо обладать гораздо большим объемом мозга и количеством специфических нервных центров, управляющих телом на атомарно-молекулярном уровне.
– А Шаламов или Лондон?
Мальгин нахмурился, помолчал.
– Не знаю. Может быть… не знаю.
Ромашин залпом допил напиток, дал команду «домовому», и киб принес бутылку виноградной шипучки и горячие тосты.
– Выпьем за освоение вашего драгоценного месторождения, Клим. Я имею в виду информацию. То, что вы рассказали, – поразительно! Желаю удачи!
Бокалы звякнули.
– Вкусно! – похвалил Железовский. – Где вы берете такое вино, Игнат?
– Мой друг с бульвара
Математик посмотрел на ушедшего в себя Мальгина.
– Клим, ты сказал, что маатане почти никогда не использовали свои знания. Что это значит – почти?
– Среди них тоже есть и свои гении, интеллект которых звал их к осмыслению внутренних записей, к самопознанию, и свои идиоты, и просто больные. Маатанские города – в принципе гигантские перераспределители энергии и информации, а их «тюрьмы» – вспомните наш поход – тоже распределители, но особые, с функциями «психбольниц», изоляторов и «домов отдыха». – Мальгин очнулся, сбросил рассеянный взгляд, захрустел тостами. – Что касается пожеланий мне удачи, – хирург взглянул на Ромашина, – то, как говорят «черные люди»: бесконечный смысл лежит вне постижения конечного существа, коим является человек.
– Не будь пессимистом, мастер, – прогудел Железовский. – Ты себя еще не знаешь, а я чувствую в тебе глубину, которая не снилась даже интрасенсу. Поработай над собой, а я помогу. Итак, поговорим теперь о поиске Шаламова?
Мальгин не успел ответить: снова откуда-то издалека прилетел жалобный полусон-полузов, воспринимаемый на мысленном уровне, напоминающий плач ветра в ветвях дерева и печальную песню ручья. И тут же встрепенулось внутри чувство тревоги.
– Что с вами? – насторожился проницательный Ромашин.
– В чем дело? – спросил Харитон в унисон с Железовским.
– Не понимаю, – ответил Мальгин, делая усилие, чтобы поймать кончик связывающей его с кем-то нити, пытаясь определить источник пси-передачи, но только перегрузил мозг – по глазным яблокам, по сердцу, под желудком прошлись острые коготки боли. Мальгин посидел немного, успокаивая камертон нервной системы, не отвечая на тревожные взгляды товарищей, потом встал.
– Извините, Игнат, договорим позже. Что-то мне не по себе, хочу побыть один. Не обижайтесь.
– Ради бога!
– Позвони, если понадоблюсь, – коротко проговорил Железовский, подняв руку в прощальном жесте.
«Кто же зовет меня? – думал хирург, мчась на такси до метро, а потом на метро домой. Что его гнало домой – он не знал и не анализировал. – И почему зов такой тихий? Ведь даже Аристарх ничего не услышал… или я слышу просто эхо пси-работы собственного подсознания?»
– Предположение на уровне бреда, – возразил прямой, как судья, Харитон. – У тебя срабатывает субсенсорное восприятие, результат воздействия на психику маатанской информации.
– Зов очень слабый, но… понимаешь, я чувствую, что он предназначен именно мне. И в то же время я не могу его выделить, идентифицировать.
– Такое бывает между очень близкими людьми, возникает как бы резонанс душ, постоянный контакт пси-сфер.
– Но отец не интрасенс, он не способен дать сигнал в пси-диапазоне, Купава тоже. Карой? Не знаю… скорее всего тоже нет. Кто еще?
Харитон не ответил.
ГЛАВА 9
– Он не был с нами полностью откровенным, – сказал Ромашин.