Предсказанное. Том 1
Шрифт:
– Презираешь? – сказала она с пленительной улыбкой, вглядываясь в лицо Мальгина, стоя вплотную к нему.
– Нет. В противном случае пришлось бы презирать себя. Все непросто, и… не знаю, как назвать… вообще надо бы начать с анализа своих эмоций, но я и так себе верю… Пусть все идет как идет, не надо уточнений… Мне придется многое переосмыслить и кое-что решить… хотя я и рад этому.
– Решай, Мальгин. Мне тоже надо многое переоценить, и прежде всего в себе. Может случиться, что в результате наших переоценок мы больше не встретимся… Но если я позову, ты… придешь?
– Приду, –
Женщина засмеялась, легонько поцеловала его в подбородок и нырнула в хрустальное нутро пинасса-такси. Аппарат бесшумно взмыл в небо и, тотчас превратившись в золотую точку, пропал.
Пойду спать, подумал Клим, почитаю немного – и спать…
Он стоял несколько минут лицом к небу, ни о чем особом не жалея, собрался было достать книгу и в это время заметил, что в небе снова засияла звездочка. Пинасс возвращался?.. Однако это оказался другой аппарат, не Карой.
Этот был оранжевый, класса «три крыла», и принадлежал спасательной службе. Из кабины на траву выбрался Джума Хан, подходя, помахал рукой. Мальгин почувствовал укол совести и неприятный холодок в груди: если бы Джума прилетел на минуту раньше, он застал бы Карой, хотя сам Клим и не был инициатором встречи. Что было бы, прилети врач десятью минутами раньше, говорить не приходилось.
– Привет, путешественник, – скупо улыбнулся Джума (по-ромашински, подумал Мальгин). – Что-то выглядишь ты бледновато, не по погоде. Не любишь загорать?
– Не успел, да и гости отвлекают. Только что от меня улетела Карой.
Джума поднял брови, в глазах его мелькнула хмурая отчужденность.
– Карой? Это любопытно.
Они некоторое время смотрели друг на друга, проверяя впечатление и реакцию, но Мальгин закрылся «наглухо», и прочитать, что творится в его душе, Джуме не удалось.
– Не возражаешь, если я посижу с тобой полчаса? – Врач «Скорой» огляделся. – Благодать-то какая…
Клим надул два матраса и улегся в тени клена – одного из редких лиственных деревьев среди сосен и елей. Джума расстегнул рубашку и пристроился рядом.
– Как здоровье?
– Нормально. Я здесь уже третьи сутки отдыхаю и не думал, что это так приятно после покорения пространств. В суете и обыденности бытия как-то мало задумываешься над философскими проблемами, смыслом жизни, над своим местом в системе отношений в межчеловеческом пространстве. А ведь жизнь – это лишь пауза между рождением и смертью, антракт между двумя сценами, как сказал бы Ваня Заремба, завзятый театрал. Каждый заполняет эту паузу сам, в меру таланта и способностей, не рассчитывая терять, рассчитывая только приобретать. По молодости лет я все считал, что мои потери зависят не от меня, а только от внешних обстоятельств, а теперь вдруг понял: я, и только я, виноват в том, что терял. Хотя, в отличие от поэта, с потерями не согласен.
– Это хорошая формула, я, пожалуй, возьму ее на вооружение. Но ведь не всегда точно знаешь, что твои лучшие побуждения могут обернуться потерей. Например, будучи женатым человеком, я неожиданно вывел другую формулу: не целуйте спящих жен, они пугаются.
Мальгин подумал.
– Это наводит на размышления.
– Вот
– Если жена пугается, она не уверена, кто ее поцеловал…
Джума засмеялся.
– Примерно так же рассуждал и я, и в результате – Карой ушла. Так что, как видишь, я далеко не идеал. А вообще всерьез вести такие разговоры трудно, тем более с умным собеседником.
– Согласен. В каждом из нас сидит свой «черный человек», ждет своего часа, и бороться с ним порой просто нет сил.
– Тебе ли плакаться, мастер? По-моему, до сих пор ты справлялся со своим «черным человеком» успешно. Это Шаламову труднее, а нам с тобой не пристало жаловаться при наличии мощных сдерживающих систем. Я не узнаю тебя, Клим.
– Я сам себя не узнаю, – пробормотал Мальгин.
Где-то в лесу послышался шум, словно кто-то на бегу застучал по стволам сосен. Такой звук Мальгин слышал впервые, на ум пришло слово из лексикона Бажова: голк… По лесу гулял звонкий, светлый, деревянный голк…
– Дятел, – сказал Джума Хан, прислушиваясь. – Лупит по сухой сосне. Ты уже знаешь, что орилоунский трансгресс, о котором упоминал маатанин в разговоре с Шаламовым, в Антарктиде не найден?
– Мне говорил Ромашин. Решено вести поиски и в Северном Ледовитом океане. Но и там его вряд ли найдут.
– Сведения от самого Ромашина?
– Конечно. А твои?
– Из первых рук. Я уже не стажер отдела безопасности, а рядовой оперативник.
– Поздравляю, если только выбор твой обоснован. Как и Оскар Уайльд, я тоже люблю мужчин с будущим… и женщин с прошлым.
По лицу Джумы прошла тень. Он поколебался немного, потом все-таки спросил:
– Клим, можешь не отвечать, если вопрос покажется чересчур личным, но все ж: чем объясняется визит к тебе Карой?
– Скукой, – ответил Мальгин, наблюдая за гаммой чувств, отразившейся последовательно на лице собеседника: интерес, ожидание, недоверие, облегчение. – А насчет поисков орилоунской машины, – продолжал Мальгин, – я посоветовал бы искать ее иначе: дать задание большому инку СПАС-центра покопаться в ПОБах [45] , содержащих всю подробную картографию Земли вплоть до дна океанов и морей, и проанализировать формы рельефа, близкие к геометрии орилоунских зданий, причем не только живых, но и мертвых, то есть скелетов, как на Страже Горловины.
45
ПОБы – проблемно-ориентированные банки данных.
Джума неожиданно рассмеялся. Клим поднял брови, не понимая причины веселья. Бывший врач толкнул его в плечо:
– Не обижайся, просто мы с тобой действительно схожи по складу ума. Эту идею я уже предложил Лондону.
– Кому-кому?
– Это новый начальник отдела вместо Ромашина, работал в погранслужбе, потом заведовал Североамериканским филиалом Б. Мужик толковый. Говорят, он прямой потомок Джека Лондона, и хотя я в прямую генеалогию не верю, он действительно похож на Джека, почти как две капли воды.