Предтеча
Шрифт:
«Вот оно что! Ну что ж, сыграем в твою игру, Корнут, только правила придётся изменить. Не так уж ты умён, как думаешь».
— Надеюсь, ваши подозрения имеют под собой серьёзные основания, — насмешливо заметил Максиан. — Иначе вы рискуете прослыть сплетником, господин канселариус. А это недопустимо при вашем положении.
— Принцепс прав, — согласился Юстиниан. — Нужны факты, а не досужие домыслы.
— Понимаю, Ваше Величество, — Корнут поднял ладони. — Как я и сказал, это всего лишь предположения. Твёрдых доказательств пока нет, но если
Максиан внимательно наблюдал за королём. Тот деланно хмурился, всем видом выказывая сомнения в словах канселариуса. Усыпляют бдительность, не иначе. Юстиниан, конечно, всё ещё прислушивается к его советам, но Корнут давно запустил свои скользкие щупальца в монаршью голову.
— Говорите прямо, уважаемый, — возмущённо бросил сенешаль. Толстые щёки управляющего замком колыхались при каждом слове, губы недовольно кривились. — Не всем понятны ваши намёки.
— Речь идёт о возможном заговоре.
— Главное слово здесь — «возможном», — перебил Максиан. Вся эта подковёрная возня начинала жутко раздражать. — Кому какое дело до вашей паранойи, господин первый советник!
Уголки губ Корнута нервно дрогнули:
— Мой долг, как вам известно, просчитывать всевозможные варианты. Даже если со стороны они кажутся абсурдными.
— За это я вас и ценю, — кивнул Юстиниан. — И если допустить, что вы правы, то дела обстоят хуже некуда. Как доказать причастность кого-то из знати, если полиция не может даже обыск провести без одобрения Сената?
Теперь всё встало на свои места. Старая песня о полномочиях полиции. Похоже, Юстиниан так и не отказался от этой идеи. Он уже давно жалуется на недостаток власти короны. Хотя полиция и в его юрисдикции, но за Сенатом последнее слово во многих вопросах, и это задевает королевское самолюбие.
— Вы утрируете, Ваше Величество, — возразил Максиан. — Сенат довольно быстро реагирует на подобные запросы.
— Вы прекрасно знаете, какими вескими должны быть причины, чтобы получить санкцию, — ощетинился Корнут. — Это потеря драгоценного времени и очевидная фора для преступников. Стоит ли тогда удивляться беспомощности полиции?
— Точнее, беспомощности короны, — проворчал Юстиниан. — У Сената слишком много власти. Даже вы, Максиан, будучи принцепсом, ничего не решаете самостоятельно. Какой тогда толк от вашей позиции?
— К этому обязывают Заветы, — напомнил он. — И только благодаря им Прибрежье уже три века остаётся единым государством.
— Да-да, мы все хорошо знакомы с Заветами, — Корнут раздражённо закатил глаза. — Но не забывайте, Максиан, у них есть и слабые стороны. Что будет, если гнилая идея сопротивленцев поселится в головах осквернённых, и те вдруг решат, что заслуживают прав наравне со свободными?
Это был удар ниже пояса, и предназначался он не ему. Корнут знает все слабые места советников и умело дёргает за ниточки, когда дело касается его интересов. Бывший рядовой служитель Храма Песен, он каким-то чудом оказался наставником
Слова канселариуса достигли цели. По лицам присутствующих проскользнул тщательно скрываемый страх. Даже Силван нервно заёрзал на своём стуле. Страх перед осквернёнными — универсальный рычаг давления. Понятное дело: кому захочется, чтобы эти уродливые существа, которым под силу стереть в порошок любого на своём пути, свободно разгуливали среди людей?
— Вы зашли слишком далеко, Корнут, — Максиан сурово посмотрел на канселариуса. — Восстанию не бывать. Легион уже век вполне успешно справляется со своей задачей и ни разу не дал повода сомневаться в своих методах. Не знай я вас столько лет, я бы подумал, что вы умышленно мутите воду.
— Не будьте так категоричны, Максиан. Порой самые безумные предположения оказываются верными, — возразил король. — Вы, конечно, рациональный человек, но иногда вам не хватает широты взгляда. Всё, о чём твердит Корнут, сводится к тому, что власть короны слишком ограничена, и я давно уже подумываю над законом, который позволит полиции действовать более эффективно.
Максиан покачал головой:
— Я уже говорил, что Сенат не одобрит подобное, и даже я не способен повлиять на их решение.
— Вы так рьяно спорите, принцепс, что создаётся впечатление, будто вы чего-то боитесь, — съязвил сенешаль.
— Например, мой дорогой друг? — наигранно вскинул брови Максиан.
— Не знаю, может, того, что обнаружится в тёмных закутках вашего дома? Вам ведь виднее.
— Вы не перестаёте меня удивлять своей проницательностью, — Максиан рассмеялся. — Но не забудьте припрятать казённое, если вдруг полиция постучится и в вашу дверь.
Сенешаль презрительно фыркнул, но продолжать перепалку не стал.
— Помнится, вы что-то подобное говорили и о сделке с Конфедерацией. И тем не менее Сенат тогда её одобрил, — напомнил король.
— Союз с Конфедерацией никак не противоречит законам государства, Ваше Величество.
— А я убеждён, вы сможете найти способ повлиять на их решение, — Юстиниан своим тоном дал понять, что спор окончен. — Корнут, не пора ли вам посетить терсентум. Кажется, скоро начнутся торги?
— Через месяц, Ваше Величество, — уточнил тот. — Сразу же после закрытия сезона.
— Превосходно. Хотелось бы весной отправить на Арену что-нибудь свеженькое.
Максиан скрипнул зубами. Казалось бы, давно пора привыкнуть, что к рабам относятся, как к кускам мяса на прилавке, но его всё равно коробило от подобного.
— Скольких вы хотели бы приобрести на этот раз?
— Пять-шесть, не более, — поразмыслив, отозвался Юстиниан. — Чёртовы скорпионы стоят целое состояние. Пора подумать о дополнительных выплатах с Легиона, чтобы покрывать хоть часть потерь в результате боёв. Эти выродки мрут же как мухи.