Предтеча

Ясницкая Ольга

— Нет, это просто слабость, — фыркнула легата. — Боритесь, госпожа! Рвите врагов зубами до последнего вздоха. Даже если вы проиграете, победа уже не покажется им такой лёгкой и сладкой.

— А если враг непобедим? Если он способен втоптать тебя в пыль? Не лучше ли тогда сохранить свою честь?

— Честь вы сохраните, когда, умирая, будете до последнего вгрызаться в глотку своего врага!

— Боюсь, мои зубы не так остры.

— Не узнаете, пока не проверите, — глаза Восемьдесят Третьей лукаво блеснули.

Ровена

задумчиво взглянула на свою собеседницу. Она-то уж точно знает, о чём говорит. Выжить в Легионе способен далеко не каждый, и никто из них там не оказывается по своей воле.

Забавно, вот они сидят вдвоём — принцесса и невольница. Но так ли уж велика разница между ними? Да если бы не отец, и ей бы носить эту ужасную маску на лице и кланяться в пол каждому свободному.

Разве это справедливо? Чем осквернённые всё это заслужили? Только тем, что это написано в каком-то там кодексе? Не будь его, дядя никогда б не посмел и пальцем её тронуть, не погиб бы отец, не было бы столько поломанных судеб.

Ей вдруг стало обидно, но почему-то ещё и стыдно за себя, за свою слабость, за то, что опустила руки, даже не попытавшись хоть что-то сделать. Восемьдесят Третья права! Можно уйти тихо, как тень, а можно хорошенько встряхнуть это осиное гнездо, уже не боясь быть изжаленной.

Глава 5

Технологии — это искушение, поддавшись которому человечество уже однажды разрушило безопасный, полный изобилия и красоты мир, погрузив его во мрак бездны.

Мы, выжившие после Великой Войны, сознательно отказались от всех благ высокотехнологической цивилизации, оставив только самое необходимое для жизни.

И мы призываем наших потомков помнить, к каким последствиям приводят алчность и жажда власти вкупе с технологиями и оружием массового поражения. И всем сердцем надеемся, что люди будущего будут относиться к природе и окружающему миру разумнее и уважительнее, чем это делали наши современники.

Отрывок из автобиографии Аврелия Первого «Размышления на руинах» от 23 года после Великой Войны

Корнут опаздывал. Непростительно для первого советника короны, но кучер, видимо, снова налакался. Пришлось послать за наёмным извозчиком.

Хотелось бы провести этот день с большей пользой — дел целый воз и тележка, а вместо этого придётся развлекать всяких высокомерных толстосумов, слетевшихся со всех сторон Прибрежья, как коршуны на запах крови. Но испытывать благосклонность Юстиниана лучше не стоит, пропустить закрытие гладиаторского сезона равносильно плевку в королевский лик.

К счастью, наёмный извозчик не заставил себя долго ждать, и уже через десять минут Корнут смотрел на мелькающие дома через окно кареты. Удобство, конечно, ни в какое сравнение с его собственным экипажем: сиденье узкое, продавленное, бесконечный скрип

колёс. Но выбирать не приходилось. Ничего, со своим кучером он позже разберётся.

Со скучающим видом Корнут рассматривал бесконечную череду домов, жмущихся друг к другу, как синицы на морозе. Мелькали закусочные с кричащими вывесками, натёртые до блеска витрины торговых лавок, запертые двери жилых домов.

Разноцветные фасады постепенно редели, всё чаще мозолили глаз обшарпанные стены с обвалившейся штукатуркой и мутными оконными стёклами некрашеных рам. По приказу кучер выбрал самый короткий путь, пролегающий через фавелы столицы. Благо тесные проулки сегодня пустовали. Весь Регнум, если не половина Прибрежья, собрался на Фулгурской Арене.

Подковы пары гнедых выбивали искры из мостовой. Карета скрипела и угрожающе раскачивалась, редкие прохожие недовольно сторонились, уступая дорогу летящему с грохотом экипажу.

Шум Арены стало слышно ещё задолго до того, как они подъехали к южному входу. Высокие стены стремительно вырастали вдалеке, доминируя над двухэтажными зданиями.

Спустя несколько минут, жалобно скрипнув, карета остановилась. Корнут поднял взгляд на стены Арены. Если бы не долг службы, и за километр бы не подошёл к этому проклятому месту. Хотя сооружение действительно грандиозное: гигантские стены шестиугольником вздымались к самому небу. Ровная белоснежная кладка — все до единого блока доставлены из самого Южного Мыса — сильно отличалась от привычного для столицы багрового камня. Каждый угол гексагона украшали флаги с тремя красными волнами по центру белого поля — герб Прибрежья.

Невероятно, сколько усилий и денег потратил Августин, отец Юстиниана, чтобы отстроить такую громадину всего за пару лет. Наверняка торопился оставить свой след в истории.

Под самыми стенами оставались те немногие торговцы, которым не удалось попасть внутрь. Вяло зазывая немногочисленных покупателей отведать «свежих» пирогов с мясной начинкой или утолить жажду фруктовой водой, они с угрюмыми минами лениво отгоняли от товара назойливых мух.

Внезапный рёв заставил Корнута вздрогнуть: начались бои. Обычно перед основным сражением посылают неопытных гладиаторов разогревать толпу. Такие схватки предназначены для увеселения зрителя и обходятся, как правило, малой кровью, дабы не перенасытить народ — впереди ждёт грандиозная битва.

Сидевший рядом телохранитель выбрался из экипажа и услужливо придержал дверь для Корнута. Стоило ему только шагнуть на мостовую, как карета чуть приподнялась, оставив дверцу в руках озадаченного стражника.

Корнут медленно выдохнул и сунул телохранителю несколько золотых вместо дюжины серебренников, запрошенных извозчиком:

— Заплати.

— А это куда? — тот растерянно глянул на злополучную дверь.

— Себе на память оставь, болван, — буркнул Корнут, уже направляясь к Арене.