Предупреждение Эмблера
Шрифт:
Клейтон Кастон опустился на колени и склонился над клавиатурой. На экране появился другой клип. Качество было похуже; наверное, запись сделали пару лет назад во время трансляции по Си-СПЭН.
– Слушайте, сейчас он запоет по-другому, – сказал аудитор. – Конференция, организованная Центром стратегических исследований, была, разумеется, закрытой для посторонних – там Палмер выступал перед своими. Си-СПЭН вел трансляцию другой дискуссии, проходившей в Вашингтоне и представлявшей более широкий спектр мнений. Может быть, он решил предстать в ином обличье.
В
Дискуссия началась с вопроса, заданного неуклюжим молодым человеком с густой бородой.
– Не считаете ли вы, профессор Палмер, что политика Америки в отношении Китая не в полной мере отвечает нашим собственным национальным интересам в силу ее недостаточной критичности? Я имею в виду то, что многие официальные лица, в том числе высокопоставленные чиновники Государственного департамента, объявляют возвышение Председателя Лю Аня большим успехом и результатом проводимой ими политики «конструктивного сотрудничества».
Камера вернулась к Палмеру. Профессор улыбнулся.
– В значительной степени так оно и есть. Лю Ань действительно замечательный политик. Остается только надеяться, что он представляет будущее.
Палмер снова улыбнулся, продемонстрировав ровные белые зубы. Эмблер почувствовал холодок: вглядываясь в лицо профессора, он находил – да что там, просто видел – глубокое презрение и враждебность к тому, о ком шла речь. В тот самый момент, когда Палмер произносил имя Лю Аня, на лице промелькнуло выражение, совершенно противоположное словам.
– …вот почему я лишь могу сказать, что те, кто сейчас празднует триумф, имеют для этого достаточно прочное основание, – закончил Палмер. – В любом случае, нам приходится работать с ним.
– Что ж, звучит вполне убедительно, – хмыкнул Кастон. – Крепкий орешек, такого не расколешь.
Теперь уже Эмблер склонился над клавиатурой. Аппаратура позволяла получать покадровый просмотр, и он вернул запись к тому моменту, когда Эштон Палмер произнес имя китайского лидера. Есть! В микропаузе между «Лю» и «Ань» лицо профессора приняло совершенно другое выражение. Напрягшиеся глаза, опущенные уголки рта, взметнувшиеся крылья носа – все указывало на ненависть и злость. Еще два кадра – и проявившиеся столь явно чувства исчезли под искусственной улыбкой, словно стертые невидимой рукой.
– Господи… – прошептал Кастон.
Эмблер молчал.
Аудитор покачал головой.
– Я бы никогда это не заметил.
– Есть многое на небе и земле, чего нет в ваших таблицах и графиках.
– Не надо меня недооценивать. Рано или поздно я бы до него добрался.
– И, может быть, даже успели бы собрать еще теплые гильзы. Знаю я таких. Вы работаете с бумажками, компьютерами, разбираетесь в цифрах, но не имеете дел с людьми. Вам ближе и биты, и байты.
Кастон усмехнулся.
– Вы мне еще про Джона Генри расскажите. Проснитесь, мир давно вступил в информационный век. Технологии раздвигают горизонты. Они наблюдают. Слушают. Регистрируют,
– Слушают, но не слышат. Наблюдают, но не видят. И уж точно не умеют общаться с людьми. Что бы вы там ни утверждали, а человеческому общению замены нет.
– Исходя из собственного опыта, могу определенно сказать, что изучение финансовой отчетности дает больше пользы, чем разговоры с большинством людей.
– Вам – да, – бросил Эмблер и, поднявшись, прошелся по комнате. В крохотном помещении было душно. – Ладно, хотите поговорить о логике и «вероятностных выводах»? Что происходит сейчас в Китае? Почему это так важно для Эштона Палмера? Отчего он ненавидит Лю Аня?
– Я разбираюсь в числах, а не в геополитике. – Кастон пожал плечами. – Но газеты читаю. Мы слышали, о чем он говорил на конференции. Поэтому на ваш вопрос я бы ответил так. Ли Ань прежде всего необычайно популярен в своей стране. К тому же он – главная сила происходящей там либерализации. Его стараниями открыты рынки, установлены справедливые торговые отношения, приняты меры против медиапиратства и производства контрафактной продукции.
– Но ведь это происходит в рамках градуализма, постепенно? По-китайски.
– Да, его стратегия – стратегия градуализма, но градуализма ускоренного.
– Противоречие в терминах.
– Во многих отношениях Лю Ань парадоксальная фигура. Помните, какое словечко употребил Палмер? Двойственность. Если следовать логике аргументации профессора, нас ждет Китайский век. И вспомните его прогноз на будущее, на опасности, связанные с пробуждением дремавшего столетиями царства, с его интеграцией в мировое сообщество. Для Палмера Лю Ань худший из кошмаров.
– На месте Палмера, – вставил Эмблер, – вы бы сложа руки не сидели.
– В газетах писали, что Лю Ань собирается нанести визит в Америку в следующем месяце. – Кастон надолго замолчал. – Думаю, мне необходимо сделать несколько звонков.
Эмблер перевел взгляд на экран с застывшей картинкой.
Кто ты? Что ты хочешь?
Он опустил голову.
И в этот момент Эштон Палмер исчез с экрана.
Исчез, потому что телевизор взорвался, разбрасывая в стороны кусочки стекла. Что-то громко хлопнуло.
Время замедлило бег.
Что случилось?
Пуля. Крупнокалиберная. Стреляли из автомата с глушителем.
Обернувшись, Эмблер увидел замершего в дальнем конце коридора человека в черном. В руках у стрелка был автомат. И не просто автомат, а «Хеклер-Кох Г-36» с магазином на тридцать патронов, оптическим прицелом и корпусом из особо прочной, сверхлегкой черной пластмассы. Удобное и точное оружие.
Стандартный образец из арсенала оперативников ОКО.
Глава 26
Эмблер бросился на пол за долю секунды до того, как стрелок успел выпустить в его сторону еще одну очередь. Краем глаза он увидел, что Кастон метнулся в угол комнаты.