Преисподняя
Шрифт:
– Избавь меня от метафизики, – холодно парировала Рэчел. – Ты не являешься частью Бога, как и частью меня. Ты даже не настоящий Сатана, а всего лишь компьютерный код – меньше любого земного клопа. И клоп, по крайней мере, живое существо, в отличие от тебя.
– Я тоже живой, моя дорогая.
– Если ты называешь это жизнью. Но она продлится очень недолго.
Сатана покачал головой:
– Какое высокомерие! Какое нежелание прислушаться к доводам рассудка! Разве вы не понимаете, что я предлагаю, когда протягиваю вам руку? – Он принялся расхаживать взад-вперед, словно профессор на лекции. –
– Спасибо, как-нибудь обойдемся, – ответил я.
– Как же, обойдетесь! – взвыл Сатана. – Я пожру вашу плоть, разобью кости и выпью костный мозг! А потом вы вывалитесь из задницы Дьявола и обретете пристанище в моем ночном горшке!
Я подумал, что мы наконец увидели истинный образ Сатаны, и невольно спросил себя, какой шизоид его запрограммировал.
– Пора покончить с этим, Рэчел, – сказал я.
– Я лишь ждала твоего сигнала.
Сатана рвал и метал. Кровавая слюна пузырилась в уголках его рта, глаза закатились.
– Ха! Попробуйте, дети мои! Но когда ваши тела сгинут, то души попадут на мое попечение, ибо я больше, чем Сатана! Моя власть простирается на все планы существования, в каждую сущность Творения! Я правлю грехами, о которых вы сожалеете, законами, которые вы нарушаете… самими вашими мыслями! Я правлю Соединенными Штатами Америки! Боже, храни императора!
Лицо монстра внезапно утратило свою угловатость и на долю секунды превратилось в безумное подобие…
– Солюкс! – воскликнул я.
– Да! – Затем образ лица сместился, круглые глаза сузились в щелочки, розовая плоть приобрела багровый оттенок. – Преисподняя – мое творение! Все грехи исходят от меня и возвращаются ко мне, и вся власть на Земле находится в моих руках – в руках Господа! Я – Добро! Я – Зло! И я уничтожу вас!
Неплохое приглашение к действию. Я вскинул базуку, а Рэчел прицелилась из лазерной винтовки. Ее “боевой дружок” уже разошелся вовсю, паля из сдвоенных стволов своего пулемета.
Сатана (возможно, мне следовало назвать его Солюксом) начал изрыгать пламя изо рта и ноздрей, словно некий демонический дракон. Я отступил назад, но огонь ничуть не обжигал кожу, и я мог лишь предположить, что алгоритм Джереми нейтрализует огневую мощь Сатаны.
С потерей его главного оружия поражение Сатаны-Солюкса было предрешено. Мы продолжали стрелять, отбрасывая его назад, а он продолжал выпускать в нас языки безвредного пламени. В течение довольно долгого времени ситуация казалась тупиковой. Он не мог повредить нам, но и мы могли всего лишь швырять его туда-сюда, словно тряпичную куклу.
Но затем движения Сатаны мало-помалу начали замедляться. Они стали менее уверенными, прерывистыми, словно у него сели батарейки. Потом он застыл и уставился прямо перед собой невидящим взглядом. Пауза была такой резкой, что мы перестали стрелять, хотя “боевой дружок” продолжал вести беспорядочный огонь. Сатана не обращал внимания на пули, отскакивавшие от его туловища. Его глаза расширились, челюсть отвалилась, как будто он увидел нечто заставившее
В следующее мгновение Сатана рухнул, как костюм, упавший с вешалки. Жизнь ушла из него в одно мгновение. Смолкло даже оружие “боевого дружка”; мы медленно приблизились, опасаясь подвоха. Но его глаза были мертвы, а плоть таяла, открывая слои мышц. Он развоплощался на глазах, истончаясь до костей. Потом кости тоже обратились в ничто, и мы остались одни посреди бесконечной унылой пустоши.
ГЛАВА 32
Оказавшись в безопасности под крышей британского посольства, я повторил вслед за Томасом Меакулпом:
“Лучше править в Аду, чем служить на небесах”. Может быть, Солейн Солюкс стал Сатаной, поскольку догадывался, что у него нет никаких шансов на небесах.
– Ему было недостаточно объявить себя наместником Бога на Земле, – сказала Эрин Барр. – Он захотел покрасоваться и на другой стороне монеты.
– Не надо говорить об императоре в прошедшем времени, – предостерег Джереми. – Солюкс еще здесь. Все, что вы сделали, – это избавились от его киберпространственного аналога, хотя само по себе это тоже великое дело. Взломан последний слой ЛЬДА, преграждавший нам путь для атаки на Преисподнюю.
– По правде сказать, я ожидала большего, – призналась Рэчел. – Я ожидала большего от смерти Сатаны, но он просто упал и растворился в воздухе.
– Виртуальная смерть не похожа на реальную, – поучительным тоном заметил Джереми. – Алгоритм ослабил код, наделявший жизнью Сатану, а ваш огонь постепенно разрушал остатки иллюзии. Программа дестабилизировалась, и… – он прищелкнул пальцами, – конец Сатане. Следующим шагом будет конец Преисподней.
– Теперь твоя очередь, парень, – сказал я. – Посылай своего “жучка” вслед за кодом адской ямы, а потом пиши разрушающую программу.
Джереми промолчал. Выражение его лица заставило меня насторожиться.
– В чем дело? Это все, что от тебя требуется, не так ли?
– Видишь ли… это не так просто.
– В жизни все непросто, – заметила Рэчел. – Говори, Джереми!
– Если бы мы были хорошо знакомы с кодом Преисподней и имели оборудование, близкое по техническим характеристикам к их главному компьютеру, то, пожалуй, смогли бы слепить “жучка”, способного самостоятельно добраться до программы-размножителя. Но мы не имеем ни того, ни другого, если вы меня понимаете. Однако человеческий разум и компьютерный код могут вступать в интерактивное взаимодействие.
– Разумеется, – подтвердила Кэтрин. – Доказательством тому служит активная виртуальная матрица.
– Псионический разум лучше всего стыкуется с компьютерным кодом. Поэтому если мы сумеем найти псионика, который согласится с нами, то с помощью психопомпы мы можем просканировать и загрузить образы данных в его мозг, а затем вмонтируем их в код разрушающей программы.
– Мы найдем псионика через пятнадцать минут. – Эрин Барр кивнула Дереку. Тот встал и вышел из комнаты.
– Этот псионик позволит нам создать разрушающую программу, способную ощущать системный ЛЕД и избегать его, не вступая в контакт, что дает ей шанс добраться до мишени.