Прекрасная разбойница
Шрифт:
Поцеловав Молли, гигант молча уставился на нее.
— Ты что, проглотил язык, дорогуша? — осведомилась Молли. — Вот жалость-то какая! Прошлой ночью, когда я сумела тебе угодить, ты был куда разговорчивее… Принести тебе выпить? У меня здесь еще на часок работы, а потом мы с тобой уединимся…
— Не сегодня, Молли.
— А чего ж не сегодня-то? Прошлой-то ночью тебе куда как понравилось… — Она посмотрела на него с подозрением: — Неужто успел отдохнуть у какой-нибудь шлюхи, а?
Гигант обвел глазами зал таверны.
— Так что ж, неужели подцепил другую девку? — продолжала Молли.
— Заткнись,
Разозлившись, что он говорит с ней так грубо, и забыв о его жестокости, Молли не выдержала:
— Ты уж лучше попридержи язык-то со мной, дорогуша! И не воображай, будто ты так хорош, что я себе такого же не найду! Да на такого урода, кроме меня, никто и не взглянет!
В следующее мгновение отчаянная Молли пожалела о своих словах. Гигант наградил служанку такой пощечиной, что она упала на пол и струйка крови потекла из ее разбитых губ.
Это привлекло внимание всех посетителей таверны. Однако тех, кто собирался вмешаться и прийти на помощь Молли, удержали их приятели, прекрасно знавшие, как свиреп великан. Такой силач уложил бы десятерых, и, выйди он из себя, не поздоровилось бы очень многим. В конце концов, Молли сама выбрала его себе в дружки.
Молли быстро вытерла кровь и, увидев горящие безумием глаза великана, поспешила подняться, чтобы хоть как-то успокоить его, пока он не наделал еще больших глупостей. Как и другие, она понимала, что виновата сама: ей не следовало говорить с гигантом так дерзко. В последний раз он жестоко избил ее за то, что она позволила себе подшутить над уродливыми шрамами, покрывавшими все его тело и лицо. Смеясь, Молли спросила тогда, что за жуткое преступление он совершил, если заслужил килевание. И тогда гигант впал в безумие. Он так избил ее, что несколько дней она не могла появиться в таверне.
— Ну-ну, дорогуша, — проворковала она сейчас. — Ты ж меня знаешь, это я все так болтала, шутя. Это все ревность моя, я просто делить тебя ни с кем не хочу…
Видя, что гигант смягчился, Молли снова проворно взобралась к нему на колени.
— Так что ж, ты и впрямь не хочешь меня сегодня ночью?
— На черта ты мне.
Зная, что ее дружок чувствовал себя неспокойно последние недели, отчего сделался еще более угрюмым, Молли попыталась приободрить его.
— Что, небось все об этом думаешь? Вы с ним больше тайно-то не встречались? — прошептала она.
Изумленный неожиданными вопросами Молли, гигант пристально посмотрел на нее из-под полуопущенных век:
— Ты что это имеешь в виду, а?
Не понимая того, что она вступила на опасный путь, Молли продолжала:
— Ну, я про того матроса Грига, со шхуны, на которой плавает та девица… Я же видела, как вы с ним потихоньку в уголке шептались…
Тут гигант со страшной силой сжал Молли своими ручищами и встряхнул ее так, что у несчастной служанки чуть голова не слетела с плеч. При этом он злобно прошипел:
— Если ты не забудешь сейчас же того, что мне тут наболтала, тебе не поздоровится, ясно? Слушай и запоминай: ты никогда не видела меня с этим Григом, понятно?
— Д-да… — еле выдохнула Молли, и великан отпустил ее. — Я никому и ничего не скажу…
— Ну вот и хорошо, — угрожающе проговорил он. — Но если
Ни сказав ей больше ни слова, гигант поднялся и пошел прочь, грубо расталкивая на своем пути всех тех, кто попадался ему под руку. Никто не посмел остановить его. Возле двери он обернулся и, бросив предостерегающий взгляд на перепуганную Молли, быстро вышел в темную ночь Тортуги.
Глава 6
Подавленный, Эрик Кросс сомневался, что одержал победу в бурной ссоре с Кэтлин. Сев в баркас, он направился к «Сейведжу», но мысли о разговоре с темноволосой злючкой преследовали его. Очевидно, его слова оживили в ней неприятные воспоминания, однако Эрик не помнил, какие именно. Разозлившись, он пригрозил ей килеванием — наказанием, страшным не только тем, что оно причиняло непереносимую боль жертве. Связав преступника, достаточно один раз протащить его под корпусом корабля, чтобы рубцы и раны остались на теле и лице до конца жизни. Сам Эрик еще никогда и никого не наказывал столь жестоким образом, однако несколько раз видел ужасные результаты килевания. Такому наказанию подвергались матросы, совершившие неслыханное преступление. Почему же, услышав о килевании, Кэтлин так побледнела?
Наблюдая, как дружно работают веслами матросы, Эрик вдруг услышал оглушительный взрыв. Быстро обернувшись, он увидел разлетающиеся по всей бухте обломки. На уровне ватерлинии «Хейзера» зияла огромная дыра, а корма была охвачена языками пламени.
Приказав матросам изменить курс, Эрик вперил взор в поврежденный корабль, который быстро погружался в воду. Капитан пытался найти глазами Кэтлин, но не сразу разглядел ее на окутанном дымом капитанском мостике. Эрик всей душой надеялся, что у девушки хватит здравого смысла приказать своим матросам покинуть корабль. Для любого капитана это дело нелегкое, а особенно для такой гордой женщины. Он с облегчением увидел, что матросы «Хейзера» бросились к поручням и начали прыгать в воду. На борту «Хейзера» не осталось спасательных шлюпок, поскольку раньше часть команды отправилась в них на берег. Сейчас матросы Кэтлин старались отплыть подальше от погружающегося на дно корабля.
Баркас почти подошел к «Хейзеру», когда на горящей палубе появились Кэтлин и Рено. Андре, видимо, подчинившись приказу Кэтлин, прыгнул в воду первым. Девушка огляделась и, убедившись, что на палубе больше никого нет, быстро приблизилась к лееру… Но в этот момент тонущую шхуну потряс второй взрыв. На Кэтлин рухнула часть такелажа.
— Гребите прямо к борту! — приказал Эрик, и его матросы заработали веслами еще быстрее. Вскоре Кросс поднялся на борт «Хейзера», приказав матросам поскорее отплыть в безопасное место.
Его охватил страшный жар: пламя, бушевавшее на борту, разгоралось все сильнее с каждой минутой. Эрик с трудом пробирался через канаты и обломки такелажа к неподвижно лежащей Кэтлин. Хотя она не подавала признаков жизни, Эрик отказывался верить в худшее.
Наконец он склонился над девушкой и нащупал пульс на запястье.
— Андре? — Кэтлин чуть приоткрыла глаза.
— С Андре все в порядке, он в безопасности, — ответил Эрик, пытаясь определить, серьезны ли ее раны. — Что у тебя болит?