Прелести

Школин Андрей

— В связи с чем, интересно?

— Я Вас видела в очень ярком сне. Как психологу, мне этот сон был, ну скажем, очень интересен.

— И Вы не удивлены, что я вам позвонил?

— А Вы думаете, звонки от бывших пациентов — такое уж редкое явление?

— Не думаю. Кстати, действие сна происходило на высоком берегу большой незнакомой реки?

Опять пауза.

— Похоже на то.

— Знаете, как называлась река?

Молчание.

— Это был Енисей.

—

Интересно. И что же дальше? — голос-то, голос, как изменился…

— И по всему склону горы… Слышите, Яна Александровна?

— Да.

— По всему склону горы цвели крупные красные маки…

Глава 23

Продвигаясь в глубь лесного массива,

с радостью отмечаешь, что степень

упитанности местных партизан прямо

пропорциональна удалённости в чащу.

Народная примета

1995 год. Июнь. Аобань — пригород Марселя. Франция.

— Ном, преном?

— Имя, фамилия? — плохо, с акцентом перевёл вопрос капрал поляк.

— Школин Андрей Григорьевич, — я стоял в одних плавках перед офицером-медиком и старался состроить отрешённую от всех земных соблазнов физиономию закалённого в сражениях воина. Видимо, получалось.

Офицер удовлетворённо крякнул в кулак и проверещал дальше на своём птичьем французском языке:

— Курлы-курлы?

— С какой целью прийти во Французский Иностранный Легион? — опять неправильно перевёл поляк.

— С целью приобщения к славной истории легиона, — «честно» признался и уточнил. — С детства мечтал.

Офицер покопался в бумагах и, поправив очки, внимательно и строго посмотрел на будущего легионера:

— Ну и курлы?..

— И какой вид, род войсковой ты бы хотел быть?

— Конечно десантником.

— Пур куа?

— Почему?

— А у нас в России все хотят быть десантниками.

— Курлы-курлы?

— Служил ли ты в русской армии?

— Да, в Советской.

— Комбьян курлы?

— Сколько лет назад?

— Восемь.

Дальнейшие курлыканья опускаются, и приводится сразу перевод капрала поляка.

— В каком род войск?

— В ПВО — войсках противовоздушной обороны.

— Кем?

— Оператором индикатора кругового обзора.

— Вид станции?

— 1РЛ128ДМ1.

— Ещё раз.

Повторил. Поляк медленно перевёл на французский, после чего офицер, со знанием дела, закивал головой: «Как же, знаем, встречали, читали».

— Знаешь ли ты, что иностранный легион есть элитное подразделение

французской армии, и служба в нём такой большой честь?

— Теперь знаю.

Затем последовали вопросы по поводу занятий спортом, сексом и гомосексуализмом. Ответил. В конце выяснялось криминальное прошлое волонтёра.

— Имел ли проблемы с полицией?

— Где?

— В России.

— А… В России… Нет, хотя… — немного помялся и «выложил всё начистоту», — когда был маленьким, попал в детскую комнату милиции один раз.

— Из-за чего? — оживился капрал.

— Хулиганил, яйцами в прохожих через форточку кидался. Два часа держали.

— И всё?

— Вроде всё.

— Репо, — махнул рукой офицер.

— Вольно, — перевёл поляк. — Можешь идти.

В принципе, насчёт криминального прошлого волонтёров спрашивали так просто, для проформы. Отвечали все также для проформы. Даже если бы служба безопасности легиона, так называемое «гестапо», попробовало навести более глубокую справку, сколько сил и средств бы на это ушло? Поди, проверь…

Я вышел в коридор и начал одеваться.

— Ну как? — Миша петербуржец ждал своей очереди и потирал пальцами вытатуированный на левом плече парашют. — Что спрашивали, Андрюха? Быстро ты обернулся. Зашёл, вышел…

— Спрашивали, хочу ли я стать французским десантником, — натянул на себя выцветший, зелёный, старый, да ещё в придачу малой спортивный костюм. — Прыгать с парашютом в тыл потенциальному противнику.

— К русским в тыл?

— Ага, к нашим.

— И что ты ответил?

— Я-то? — непослушная молния, наконец, поддалась, и спортивный костюм застегнулся. — Ну, куда я без тебя? Ты ведь хочешь непременно в Дузем РЭП, на Корсику. Романтика… Прыгнул это я, значит, однажды в джунгли и бреду между пальм, весело постреливая из крупнокалиберного пулемёта в сторону предполагаемых сепаратистов. Да ещё весь в краске вымазан для устрашения местного населения. Только я с парашютом никогда не прыгал и, честно говоря, особого желания научиться нет.

— Ерунда, научишься, — Миша проводил взглядом чернокожего парня из Конго, который в свою очередь вошёл в кабинет. — У меня этих прыжков знаешь сколько? Ого-го.

— Ясен хрен, ты ведь всё-таки офицер российской армии. Бывший, правда, — я искоса глянул на своего нового товарища. — Слушай, Миха, а тебя часом совесть не мучает? Ты ведь присягу принимал, обещал Родину защищать до последней капли крови. А теперь вот новую присягу принимать собираешься, да ещё и во вражеской армии. Чего тебе в Совке не служилось? Денег что ли не платили?