Прелюдия к убийству. Смерть в баре (сборник)

Марш Найо

– Тогда пойду собирать вещи.

Поезд еще больше замедлил ход и теперь двигался с черепашьей скоростью. Между тем видневшееся за окном шоссе постепенно трансформировалось в главную улицу, застроенную по сторонам магазинами, гостиницами, парикмахерскими и прочими зданиями в том же роде. Когда же Аллейн и Фокс подъехали к станции, им первым делом бросилось в глаза слово «Иллингтон», выложенное белыми камнями на поросшем изумрудной травой откосе.

– Впечатляет, – сказал Фокс. – Очень патриотично и гражданственно.

На платформе их встретил суперинтендант Харпер, который крепко и долго пожимал им руки. Надо сказать, что Аллейн, будучи от природы весьма брезгливым субъектом, в начале службы специально приучал себя к такого рода официальным рукопожатиям. Но лысый, краснолицый и голубоглазый Харпер с вечной ироничной усмешкой на губах

ему, как ни странно, нравился.

– Добрый день, мистер Аллейн! Рад видеть вас в добром здравии, – поприветствовал Харпер. – Здравствуйте, мистер Фокс. Сюда, пожалуйста. У входа на станцию нас ждет машина.

Они сели в полицейский «Форд» и поехали по главной улице, миновав магазин Уолворта, универмаг, старое здание отеля и целый ряд лавок, магазинчиков и прочих торговых заведений, среди которых Аллейн разглядел небольшое строение с красовавшейся на фасаде вывеской: «Аптека Бернарда Ноггинса».

– Уж не здесь ли Пэриш приобрел цианид?

– А вы, я вижу, времени зря не теряете, мистер Аллейн, – заметил Харпер, который поначалу хотел назвать старшего детектива-инспектора по имени, но, поразмыслив, отказался от этой идеи. – Да, здесь. Сразу хочу заметить, что Берни Ноггинс большим умом не отличается… А вот и наш участок. Между прочим, сегодня к нам собирается пожаловать полковник Брэммингтон собственной персоной. Не скрою, смерть мистера Уочмена его шокировала, и он, похоже, не в самом лучшем расположении духа. Тем не менее очень надеюсь, что вы, мистер Аллейн, найдете с ним общий язык и даже, возможно, поладите. Я подумал, что всем нам не помешает перед поездкой в Оттеркомби еще раз просмотреть материалы дела и обсудить их. – Когда Харпер говорил, в его речи все еще слышался легкий акцент Южного Девона.

– Отлично. Но где мы будем ночевать?

– Это, конечно, вам решать, мистер Аллейн, но я предупредил этого старого болтуна Помроя, чтобы он на всякий случай приготовил для вас комнаты. Подумал, что вам, возможно, будет интересно некоторое время пожить, так сказать, на месте происшествия. При этом я велел Помрою особенно не распространяться на ваш счет. Ведь излишняя настороженность со стороны обитателей «Плюмажа» нам ни к чему, не так ли? Да, чуть не забыл. Эта машина будет находиться в вашем полном распоряжении.

– Но мне, право, неудобно…

– Все в порядке, мистер Аллейн. У меня имеется собственный двухместный автомобиль, который я передам своим людям во временное пользование. В нашем медвежьем углу и такого с лихвой хватит.

– Очень любезно с вашей стороны, – сказал Аллейн и проследовал за Харпером к дверям участка.

Пока суперинтендант доставал папки с материалами дела, лондонцы устроились со всеми удобствами в офисе и осмотрелись. Аллейн исследовал взглядом фотографии прошлых суперинтендантов, потертый линолеумный пол, поцарапанную полировку стола и задался вопросом, сколько же на своем веку он посетил таких вот провинциальных полицейских участков, где, как считалось, сотрудники не обладали достаточной квалификацией для раскрытия преступлений, негласно относившихся к разряду «выше средней и повышенной сложности». Хотя Аллейн считался самым молодым старшим детективом-инспектором центрального подразделения Нового Скотленд-Ярда, ему тем не менее уже минуло сорок три года. «Старею, – подумал он без малейшего, впрочем, сожаления. – Но что же тогда говорить братцу Фоксу, чей возраст приближается к пятидесяти? Совсем, бедняга, поседел. А ведь мы с ним много таких дел распутали. Очень много. Пожалуй, можно со счета сбиться…»

В следующий момент он будто со стороны услышал собственный голос, произносивший привычные фразы. Казалось, говорил не он, а совсем другой человек.

– Надеюсь, мы не создадим вам дополнительных неудобств, Ник? Дела такого рода всегда не слишком приятны, поскольку затрагивают чувства местных обывателей. А ведь вам, как говорится, и дальше с ними жить и работать.

Харпер швырнул на поверхность стола папку с делом, запрокинул голову и посмотрел на Аллейна из-под очков.

«Чувства местных обывателей», говорите? – протянул он. – Я бы сказал, чувства местных олухов. И мне наплевать, что они подумают. Тем более они в своем большинстве сами заделались доморощенными следователями и теперь что ни день выдвигают новую версию произошедшего. И старый Помрой еще не худший из них. Далеко не самый худший. Ведь он, если разобраться, просто изложил свою точку зрения на это дело и пожаловался на то, что к ней

не желают прислушиваться. Меня куда больше беспокоят другие «эксперты», в частности Джордж Нарк и Ко. Ведь этот самый Нарк уже три письма в «Иллингтонский курьер» накатал, и первое посвятил отпечаткам пальцев. Разумеется, причислил их к системе Бертильона [23] , невежественный старый осел, и со страниц газеты вопросил: а сняли ли мы отпечатки пальцев у всех, кто находился в баре в момент смерти Уочмена. Короче говоря, после этого я вызвал его в участок и собственными руками снял у него отпечатки пальцев. Тогда он послал в газету второе письмо – теперь уже на тему гражданских свобод, и заявил, что в полиции Южного Девона служат сплошные адольфы гитлеры. Дальше – больше. Оутс, констебль из Кумби, как-то раз обнаружил его на участке гостиницы «Плюмаж», где он ползал с лупой около гаража и что-то там высматривал. Констебль, ясное дело, вышиб его пинком с чужой собственности, а он в этой связи разразился третьим посланием, где обвинил всю нашу полицию в коррумпированности. Потом редактор, тоже, как выяснилось, тот еще болван, накропал в том же духе передовицу, после чего на страницах «Курьера» появились три ругательных письма в мой адрес под псевдонимами «Бдительный», «Бессонный» и «Бессмертный». Ну а уж после этого все те газетчики, что присутствовали на дознании, а потом уехали, снова вернулись в город – и пошла писать провинция. Мне-то, конечно, на это наплевать, но наш главный констебль с тех пор стал мне названивать по три раза на дню, спрашивая, что у нас происходит, и чуть не довел меня своими звонками до умопомешательства. Я тогда и посоветовал ему обратиться к вам для прояснения вопроса, и он, что интересно, ухватился за это. Ладно, забудем об этом. Вот материалы дела. Смотрите.

23

Система Бертильона – система опознания преступника по антропометрическим данным. Введена французом Альфонсом Бертильоном в конце века, когда об отпечатках пальцев еще никто и не слышал.

Аллейн и Фокс слушали суперинтенданта со всем вниманием, а когда он замолчал, выразили ему сочувствие. Потом Аллейн сказал:

– Прежде чем мы раскроем эту папку, нам бы хотелось узнать вашу точку зрения по данному вопросу. Мы уже просмотрели в газетах материалы о ходе дознания, так что в общем и целом представляем положение вещей. Или считаем, что представляем.

– Вас интересует моя точка зрения? – мрачно протянул мистер Харпер. – Ну так вот: у меня ее нет. Я только в одном не сомневаюсь: это был не несчастный случай.

– Даже так? Но почему?

– Да потому что я не понимаю, как такого рода инцидент вообще мог произойти. Старый Помрой вам, вероятно, все уши в Ярде прожужжал, доказывая свою невиновность. И знаете что? Я ему верю. Насколько я понял, старик при работе с ядом принял все возможные меры предосторожности. Разумеется, ему прежде всего не следовало оставлять флакон с цианидом в общественном месте. Но даже если такое случилось, я не могу понять, как спустя двадцать четыре часа после того, как флакон был водворен на отдельную полку в шкафу, Помрой ухитрился случайно измазать ядом эту чертову стрелку для игры в дартс. Кстати, мы сняли отпечатки пальцев с этого шкафчика. Но на нем только его отпечатки и обнаружены. Других нет.

– Понятно, – произнес Аллейн. – Значит, это не тот случай, когда кто-то другой взял флакон для забавы, а когда забава обернулась трагедией, испугался признаться…

– Определенно не тот.

– Интересно, а сколько всего отпечатков пальцев Помроя обнаружено на дверце шкафчика?

– Несколько. Четыре хороших на дверной ручке. А еще он запер дверцу на ключ, когда прятал цианид, и его отпечатки есть и на этом ключе. А проволочкой или перочинным ножиком дверцу не откроешь. Я пробовал, но у меня ничего не получилось.

– А на флаконе какие-нибудь отпечатки есть?

– Никаких. Но он объяснил это тем, что работал в перчатках, а после работы тщательно протер флакон тряпкой.

– И все-таки дверца вызывает у меня известные сомнения. Должна же быть какая-то связь между ней и стрелками…

– Какая? Помрой распечатал коробку со стрелками у всех на глазах, разломив печати и вытянув соединявшую их ниточку. Причем ниточка опоясывала упаковку и была связана узелком, а печати несли на себе штамп магазина.