Прелюдия к убийству. Смерть в баре (сборник)
Шрифт:
– Что же в таком случае показалось вам ошибочным?
– Одно обстоятельство. Ибо единственное средство – бренди, – которым он мог воспользоваться для отравления, исключает его из числа подозреваемых. По той простой причине, что Пэриш не мог знать, в какой стаканчик будет налит «Курвуазье», чтобы бросить в него отраву. Не мог – и все тут. Возможно, это не столь очевидно на первый взгляд, но мы вернемся к этому позже. Боюсь, дело до сих пор представляется весьма туманным и сомнительным, поскольку у нас очень мало улик, которые указывали бы на убийцу напрямую, но ни одна из них, на мой взгляд, не обвиняет Пэриша.
– Какие же улики вы имеете в виду? Ах да! Еще одну кружечку пива,
– Раз мы заговорили об уликах, – произнес Аллейн, вновь наполняя кружку полковника, – то давайте начнем с бутылочки из-под йода. Вернее, двух таких бутылочек.
– Двух? Не может быть!
– Именно так, сэр. В каком порядке прикажете их рассматривать? В том, в каком они появляются на сцене событий?
– Как вам удобнее, дорогой Аллейн, как вам удобнее…
– Вы, сэр, закончили свои рассуждения на Себастьяне Пэрише. Я же, пожалуй, начну именно с него. Предположим, что убийцей и в самом деле был Пэриш. Но как же ему в таком случае повезло! Ибо все обстоятельства при подобном раскладе складываются в пользу Пэриша и изобличают Уочмена. Тот факт, что бренди появился на стойке бара в вечер после принятия им рокового решения, можно посчитать удивительным подарком судьбы. Он не знал наверняка, что Ледж ранит Уочмена. Он лишь надеялся, что Ледж под воздействием бренди попадет не туда, куда метил. Но раз уж это случилось, он должен был в кратчайшее время спланировать серию чрезвычайно тонких и опасных маневров. И как же странно он себя при этом вел! Едва не лишил себя алиби, взявшись перебирать стрелки, особенно если учесть, что он прочил Леджа на роль главного подозреваемого. После инцидента он, вместо того чтобы бросить яд в стаканчик для бренди и отодвинуться от него на почтительное расстояние, продолжал стоять рядом со столиком, словно хотел, чтобы свидетели зафиксировали его местоположение в этой точке пространства. И еще одно: откуда ему было знать, что мисс Мур нальет бренди именно в этот стаканчик? Как известно, в комнате в тот момент стояли в разных местах семь аналогичных стаканчиков. Кроме того, она могла достать из ящика чистый стакан. Интересно, что при этом Пэриш не сделал ни малейшей попытки передать ей стаканчик, который находился в непосредственной близости от него. Девушка сама сделала выбор. И этот аргумент в равной степени относится ко всем остальным свидетелям, поскольку никто, кроме нее, не знал, какой стакан она выберет.
– Уж не намекаете ли вы на то?.. Ох, извините, что перебил, – сказал полковник Брэммингтон.
– Совершенно с вами согласен, сэр. Но лишь при том условии, что мы исключим желание убийцы любой ценой подставить Леджа. Но у него нашлись защитники, а потому из списка подозреваемых можно исключить и Кьюбитта, и мисс Дарру, и Уилла Помроя, и уж, конечно, мисс Мур, несмотря на то что она наливала бренди Уочмену. Ибо все они как один заявили, что Ледж не мог смазать стрелки ядом. Не имел такой возможности. Как видите, я рассматриваю эту проблему с разных сторон.
– Подождите! – вскричал вдруг полковник, но так же быстро угомонился, как начал. – Нет, ничего. Продолжайте, пожалуйста, старший инспектор.
– Продолжаю. Из всех обитателей «Плюмажа» только Абель Помрой и Пэриш обвиняли Леджа. Абель, по крайней мере, открытым текстом обвинил Леджа в предумышленном убийстве. Более того, он даже приехал в Лондон, чтобы довести до нас свою точку зрения.
– Между прочим, старый Помрой был моим первым подозреваемым, – заметил полковник.
– Я помню, сэр. Но вернемся к истории с бренди. В соответствии с причинами, которые я уже объяснил и, надеюсь, объясню в дальнейшем, мы исходим из постулата, что цианид был
– Но, мой дорогой друг, в бутылочке из-под йода яд не обнаружен. Ее нашли и исследовали. Нет там цианида!
– Точно так, сэр. А теперь позвольте сообщить об улике, о которой вы не знаете. Поскольку если бы знали, то и выводы, весьма вероятно, сделали бы другие. Не так давно нам удалось установить, что за несколько часов до убийства из аптечки первой помощи из ванной комнаты на втором этаже исчез точно такой же флакон из-под йода.
Полковник Брэммингтон открыл было рот, будто намереваясь заговорить, но потом, судя по всему, передумал, закрыл рот и махнул рукой. Продолжайте, мол.
– Изначально бутылочка с остатками йода находилась в аптечке первой помощи, помещавшейся на полке в угловом шкафчике в частном баре, – сказал Аллейн, повинуясь жесту полковника. – Самая что ни на есть невинная бутылочка с отпечатками одного только Абеля. Потом к ним прибавились отпечатки Леджа, когда он позаимствовал у Абеля йод, чтобы дезинфицировать порез на подбородке. Абель сам выдал ему этот флакончик. И эта невинная, так сказать, бутылочка и была найдена, по моему мнению, под диваном в частном баре. А вот та бутылочка, из которой Абель потом заливал йодом ранку на пальце Уочмена, самым волшебным образом трансформировалась в более крупные осколки, найденные суперинтендантом вместе с осколками стаканчика из-под бренди, и в небольшой фрагмент спекшегося стекла, обнаруженного нами с Фоксом среди пепла в жерле камина.
– Ага! – воскликнул полковник, вскакивая с места. – Теперь, кажется, до меня дошло. Летальный флакон со смешанным с йодом цианидом взяли из аптечки в ванной и заменили им невинный флакончик. Понятное дело, что на ручке шкафа были обнаружены только отпечатки Абеля – ну и так далее… И Абель Помрой лично достал этот флакон из шкафа и собственными руками залил находившимся в нем раствором ранку на пальце Уочмена. Великолепная придумка!
– Абсолютно с вами согласен, сэр, – кивнул Аллейн.
– Ну а если так, Аллейн, то я окончательно посылаю к черту свою вторую любовь и, снедаемый нетерпением и ревностью, возвращаюсь к первой. Но как вы сможете доказать эту вашу гипотезу?
– В самом деле, как? Мы очень надеемся, что эксперты помогут нам установить идентичность более крупных осколков с тем типом стекла, из которого обычно изготавливаются бутылочки для йода. Это, конечно, не прямая улика, но тем не менее… Кроме того, как я уже говорил, у нас есть и другие улики.
– Одного не пойму: какой у него мог быть мотив?
– У кого, сэр?
– У старого Помроя, разумеется.
Аллейн одарил его удивленным взглядом.
– Извините, сэр. Похоже, я не до конца осознал вашу мысль. Насколько мне известно, у Абеля не было ни единого мотива желать смерти мистеру Уочмену.
– К чему это вы клоните, инспектор?
– К тому, сэр, что Абеля Помроя вряд ли можно назвать вашей, так сказать, самой первой любовью. Ибо если мы примем за основу теорию с бутылочками из-под йода, то в этом случае нам придется признать, что о ранении Уочмена было известно заранее. А кому это могло быть заранее известно, сэр? Одному только Леджу.