Преображающие встречи с Раманой Махарши
Шрифт:
Поездка заняла весь день, и когда мы наконец прибыли в Тируваннамалай, уже давно стемнело. Ночь мы провели на постоялом дворе и утром направились в Раманашрам в компании Свами Сатьянанды. Пройдя закоулками, мы в конце концов оказались у задних ворот, расположенных между кухней и складским помещением. Поднимаясь по ступенькам, ведущим к воротам, мы увидели Бхагавана, медленно идущего по направлению к коровьему навесу. Бхагаван заметил новых посетителей, приостановился посмотреть на нас, и затем продолжил свой путь. Таким образом, вхождение через задние ворота оказалось удачей, это позволило нам получить краткий и личный даршан Бхагавана, в то время как в ашраме было очень людно.
Вскоре я обнаружил, что мы прибыли не в лучшее время. Ашрам был переполнен
Поскольку мы прибыли с преданным, известным управляющим ашрама, с размещением не возникло проблем, но поговорить с Бхагаваном оказалось труднее. Я хотел поговорить с ним о переживании Атмана, испытанное на высохшем озере в Гудуре, но шанса не предоставлялось – вокруг Шри Раманы всегда было множество людей. Я вынужден был довольствоваться даршаном в многочисленной толпе других преданных.
В один из дней я стал около главного колодца в ашраме. Бхагаван сидел поблизости на скамье снаружи холла и слушал группу мальчиков-брахманов, поющих отрывки из Вед. Пока я наблюдал эту сцену, мир полностью потерял свою твердую, материальную реальность. Я понимал, что все, воспринимаемое мной, – не что иное, как похожая на сон проекция. Этот опыт уверил меня, что все в мире, включая тело Бхагавана, на котором я концентрировался, было нереальным. В тот момент у меня были знание и опыт, что реальный Рамана Махарши – не это тело-сон, что я вижу перед собой, но он – бесформенный, сияющий Атман, переживание которого было испытано мной на высушенном дне озера в Гудуре. Это переживание, однако, вскоре закончилось, оставив меня в прежнем состоянии.
Я делил свое время между сидением рядом с Бхагаваном, когда он был доступен, и уединенной медитацией на горе. В ту свою первую поездку я пробыл в ашраме всего три дня, но этого было достаточно, чтобы понять, что в Бхагаване я нашел Гуру, которого искал.
Я решил изменить свою джапу с «Харе Рама» на «Харе Раману», так как чувствовал, что могу пользоваться благодатью своего Гуру, повторяя его имя. Я прочитал версию на телугу «Кто я?», купленную в книжном магазине ашрама, но в то время не почувствовал склонности к практике самовопрошания, потому что привык к выполнению джапы.
Спустя три дня я оставил свою мать в Раманашраме и вернулся в Гудур. Мне не терпелось полностью посвятить себя медитации, но домашняя атмосфера подавляла и мешала концентрации. Я решил поселиться в деревне Говиндапалли, находящейся ближе к побережью, приблизительно в пятнадцати милях от Гудура. Некоторые из моих родственников жили в этой деревне, но у них жить я не хотел. Просто нужно было тихое место, где я мог бы медитировать. Я выбрал такое местечко далеко от деревни, в милях трех от моря. Родственники помогли мне построить небольшую хижину, за которую я заплатил из своих средств.
Я перебрался в эту хижину и большую часть времени проводил в размышлении. Раз в день из деревни присылали молоко, а остальную еду я готовил сам на маленьком костре, что разводил у хижины. Я все еще сохранял привычку вставать в 3:00 и идти плавать. Иногда я плавал в резервуаре около дома, а иногда в небольшой протекавшей поблизости речке. По вечерам я часто ходил к морю и плавал там.
Местные жители были очень отзывчивы, помогая в строительстве хижины, но многие из них не советовали жить на выбранном месте, так как считалось, что там обитал злой дух. Это меня не испугало, и я приступил к своей садхане. Спустя несколько дней я услышал сильный шум, звучавший так, будто ужасный ветер вырывал с корнем все деревья в округе. Я вышел из хижины и осмотрелся. Я увидел, что стволы деревьев склонялись к земле и затем резко устремлялись снова вверх. Поскольку этому не было никакого очевидного объяснения, я решил, что тот самый местный дух пытается напугать меня. Духи безопасны, пока вы не боитесь их, но если вы испугаетесь, некоторые из них настолько сильны, что могут
Медитация шла очень хорошо. Постоянное повторение имени моего Гуру сделало ум очень тихим, а иногда абсолютно неподвижным. Когда это случалось, во мне спонтанно возникал вопрос: «Кто я?» И всякий раз, как будто в ответ, ум автоматически погружался в свой источник, Сердце, и испытывал блаженство Атмана. Я никогда не предпринимал специальной попытки самовопрошать. Вопрос «Кто я?» просто появлялся во мне всякий раз, когда мой ум становился свободным от мыслей.
Мое пребывание в Говиндапалли длилось около пяти месяцев. В конце того периода я тяжело заболел малярией, и меня пришлось увезти в Гудур. Обследовавший меня доктор решил, что я могу не выжить. Он оповестил об этом моих родственников, пришедших выказать мне свое сочувствие. Но я не собирался умирать. Я решил, что не умру, не повидав снова своего Гуру. Я поместил изображение Раманы Махарши рядом со своей кроватью и желал себе остаться в живых столько, сколько нужно, чтобы снова увидеть его. Я медитировал на этом портрете в течение всего этого испытания. Всякий раз, глядя на портрет, я чувствовал, что Бхагаван смеется или улыбается мне. Я убежден, что именно сила и благодать Бхагавана поддержали меня и позволили полностью исцелиться. Я оставался в постели почти два месяца. К концу этого периода меня стало угнетать очевидное отсутствие духовного прогресса [93].
Как только я встал на ноги, я сказал родным, что хочу вернуться в Тируваннамалай на даршан Бхагавана. Мать и брат пытались убедить меня, что я слишком слаб для этого, но я не желал их слушать. Разгорелись жаркие споры, и когда стало ясно, что моя семья не даст мне разрешения на поездку, я покинул ее, поклявшись никогда более не возвращаться. Уходя, я начертил три длинных вертикальных линии на дверной раме дома моей семьи. Это традиционно символизировало отказ возвращаться к данному дому. Когда мой брат наконец отчаялся убедить меня остаться, он с большой неохотой дал мне 60 рупий на неотложные расходы.
Я немедленно отправился в Раманашрам и прибыл туда во время празднования Наваратри 1949 года [94].
Второй день моего визита пришелся на Виджаядасами, последний день фестиваля. Днем я стоял перед храмом Матрубхутешвары, ожидая появления Бхагавана. Он вышел из своей небольшой комнаты, сопровождаемый Свами Сатьянандой, вошел в новый холл перед храмом и сел на каменный диван. В это время там находилось лишь несколько человек. Я подошел к Бхагавану и простерся перед ним. Когда я встал, Бхагаван пристально смотрел на меня несколько секунд. Я удалился и пошел искать место, где бы меня не беспокоили, чтобы заняться самовопрошанием. Я выбрал столб снаружи холла, напротив двери, в которую вошел Бхагаван, и сел там. Хотя я был снаружи, Бхагаван все же мог видеть меня со своего места. Вскоре я увидел, как Муруганар садится рядом с Бхагаваном. Я заметил, как в холл вошли другие преданные. Через несколько минут Муруганар вышел и сел рядом со мной. Подошли несколько других преданных и сели около нас. Я закрыл глаза и стал вопрошать «Кто я?» в поиске Атмана.
Через несколько минут я обнаружил, что исчезли все мысли, за исключением основной «я»-мысли. Тогда внутри меня спонтанно появился вопрос «Кто я?» Когда это произошло, милостивое улыбающееся лицо Рамана Махарши появилось перед моим внутренним взором, в груди справа. Было что-то вроде вспышки молнии, которая стала потоком божественного света, сияющего и внутри, и вовне. Лицо Бхагавана все так же улыбалось в груди справа. Оно было залито сиянием, как будто превосходившим неисчислимые вспышки молнии, слившиеся воедино. Счастье и радость от этого видения вызвали слезы, обильно покатившиеся по моему лицу. Я никак не мог справиться с этим. Наконец, «я»-мысль вернулась к своему источнику, внутренний образ Раманы Махарши исчез, и Атман поглотил все мое существо. С того момента сиял лишь Атман, а «я»-мысль, индивидуальное «я», никогда больше не возникало и не действовало во мне. Оно было навсегда разрушено милостью моего Гуру в его святом присутствии [95].