Преображение любовью
Шрифт:
— Совершенно верно. Джек Рид. Вы уже немного обгорели. Пойдемте, выпьем чего-нибудь и остынем в прохладе.
Элис колебалась, прикидывая, слышит и видит ли их Титус, но потом подумала: а ну его к черту. Она вздернула подбородок и кивнула.
— Спасибо, это будет приятно.
Они сели в баре на табуреты, и Элис наблюдала, как грек-бармен смешивает для них коктейли; польщенный ее вниманием, он сделал из этого процесса настоящее представление.
— Это ваш первый круиз? — спросил доктор.
— Да, хотя на самом деле я его вовсе не выбирала. Приятельница моей тети в последнюю минуту не
Элис не знала, слышал ее Титус или нет, но нарочно произносила каждое слово отчетливо, в надежде, что он услышит.
— Я не удивляюсь, компании не удается заполучить слишком много молодых девушек по их собственному желанию, мисс…?
— Ах, извините. Элис Куртис. — Она сделала глоток из своего стакана. — А вы постоянно работаете на судне?
Он засмеялся и покачал головой.
— Нет, нанялся только на этот рейс. — Он наклонился к ней и, понизив голос, сказал:
— Зато я ничего не плачу за круиз в обмен за свои услуги, как и лекторы.
— О, понимаю. — Элис улыбнулась ему, подумав, что он, должно быть, или слишком занят в больнице, или не занят вообще. — А вам не хотелось бы остаться здесь подольше?
— Я не прочь. Солнце и море — это как раз то, что мне надо. Единственное, что плохо, — я должен сопровождать все эти экскурсии, вдруг с кем-нибудь что случится. Должен сказать, однако, что все эти пенсионеры пребывают в добром здравии, большинство из них оставили меня в Дельфах далеко позади и с высунутым языком.
Упоминание о Дельфах напомнило о появлении Титуса. Элис опустила глаза к своему коктейлю, пытаясь выяснить, слушает ли их Титус, но побоялась выдать себя. Возможно, он все слышал, потому что прошел по бару, сел на табурет у другого конца стойки и заказал себе выпить.
— Запишите на мой счет, — предложил Джек Рид.
— Я не хочу мешать вам и вашей… приятельнице, — вежливо ответил Титус с ехидцей, которую заметила только Элис.
Этот тон заставил ее вздернуть подбородок, глаза ее потемнели. Это хорошо, его холодность помогла ей унять внутреннюю панику, которую вы-, звала его близость.
— Чем больше народа, тем веселее, — радостно сказал Джек. Как видно, он и с Титусом уже познакомился на служебном брифинге. Он представил Элис. Она молча кивнула, не желая показывать, что они уже знакомы, раз Титус этого не сделал. Титус холодно, насмешливо взглянул на нее и спросил:
— Насладились плаваньем?
— Не совсем, бассейн слишком маленький.
— Но это не стало помехой вашему стилю. Элис нахмурилась, потом поняла, что в этих словах скрыта двусмысленность: на самом деле он намекает на то, что она уже выпивает здесь с Джеком. Она стиснула стакан в руке.
— А вы уже ныряли в бассейн?
— Еще нет.
— Правда? А мне казалось, что уже нырнули. И Элис выдала ему невинную улыбку. Титус безусловно понял, что теперь уже она имела в виду Гэйл.
Он лениво ухмыльнулся.
— Боюсь, что этот бассейн мелковат для меня, — ответил он. — Я предпочитаю что-нибудь поглубже.
— Море? Будьте осторожны, чтобы вас не поймал осьминог.
— Зная, что они любят, я абсолютно уверен, что, если и встречусь с ним, то сумею избежать его щупалец.
Джек переводил взгляд с одного на другого, возможно, почувствовав
— Я не думаю, что в этом море найдется достаточно большая рыба, чтобы причинить вам неприятности.
— Нет, — согласилась Элис, — но, возможно, найдется нечто другое.
Титус криво улыбнулся, похоже, он был готов прекратить перепалку, потому что неожиданно заговорил с Джеком о скорости судна и его истории.
На палубе до сих пор было очень тихо, но неожиданно раздался шум, и на нее в сопровождении лектора высыпали пассажиры, чтобы занять места получше при прохождении Коринфского канала. Люди заполнили и бар, так что разговаривать дальше стало невозможно. Титус допил пиво, поблагодарил Джека, насмешливо кивнул Элис и ушел. Элис продолжала непринужденно болтать с доктором, с трудом усмиряя в груди противоречивые чувства: гнев и влечение. Допив коктейль, она извинилась перед собеседником и отправилась на верхнюю палубу забрать свои вещи.
Оказалось, что лектор находился не среди пассажиров, а на мостике, где он мог пользоваться громкоговорителем. Элис стояла на теневой стороне палубы, где народу было мало, и тоже слушала, как лектор рассказывает о том, что первоначально суда перетаскивали через узкий перешеек вручную. В ее ушах звучал голос Титуса, глубокий, хорошо модулированный, как раз такой, чтобы удерживать внимание слушателей во время лекций. Еще Титус обладал способностью заражать слушателей энтузиазмом и любовью к своему предмету, то есть талантом, который делал его превосходным наставником. Элис часто слушала, когда он преподавал в университете. Хотя египтология не была предметом Элис, она посещала лекции и быстро, в середине семестра изменила свою специализацию, надеясь, что они вместе пронесут этот интерес через всю жизнь. Они будут вместе ездить на раскопки, она станет его ассистентом, секретарем, стенографисткой. Пока она была с Титусом, не слишком заботилась о собственных делах.
Еще она слышала этот голос, хриплый от вожделения и страсти, когда он шептал ей самые чудесные слова и неустанно твердил: «Я люблю тебя, Элис. Люблю тебя, люблю, люблю».
«Если повторяешь это трижды, значит, это правда», — подумала она, но тут глупые слезы выступили у нее на глазах. Она смахнула их и невидяще уставилась на отвесные берега канала, возвышающиеся над судном всего лишь в нескольких футах от бортов. «Пытайся вспоминать только хорошее», — сказала тетушка, но воспоминания о хорошем приносили больше печали, чем о плохом.
Элис наклонилась к поручням, крепко вцепившись в них пальцами. Она ушла от Титуса, но не разлюбила его. И она теперь знала, что никогда не разлюбит. Но как научиться жить с этим? И возможно ли это вообще?
Глава 3
Вечером, после коктейля у капитана, ожидался торжественный обед. Элис хотела надеть скромное, простенькое ситцевое платье, но потом вспомнила Титуса. Ей вовсе не хотелось выглядеть перед ним старомодной, поэтому Элис надела узкое черное платье с короткой юбкой и сверху черный жакет, богато расшитый стеклярусом. Загорелые ноги и туфли на высоком каблуке, распущенные длинные белокурые волосы — она будет выглядеть потрясающе. Элис была в этом уверена.