Преображение миллионера
Шрифт:
– Когда ты разговаривал с Морган. Она сказала что-то, что тебя рассмешило, и я... – Черт. Ей не следовало это говорить. – Весь вечер ты ни разу не улыбнулся мне, только если это не было частью нашего притворства. Мне... не нравилось, что она веселила тебя, когда я не могла. – Хлоя скрестила руки на груди, заставляя себя закончить признание. – Не говоря уж, что она тип женщин, к которым ты привык – роскошная, худая, элегантная, изысканная...
– Ты всё ещё можешь сомневаться в том, насколько красивой находят тебя мужчины после этой вечеринки? –
Девушка инстинктивно развела ноги шире, предоставляя пространство для его бедер и тела. Сделала бы она так для другого мужчины? Для... Беннета? В ее животе что-то перевернулось от мысли, что какой-то мужчина, кроме Найла, может оказаться на ней и в ней.
«Что ж, прекрасно».
И когда это только случилось?
– Хлоя, – сказал Найл, вырывая ее из города Что-же-я-наделала, движением своих бедер, от которого у нее перехватило дыхание. На ее естество опустилась его крепкая и заново возникшая эрекция, головка члена прижалась к клитору.
– Опять? – вздохнула она. – Серьезно? Мы же занимались сексом буквально двадцать минут назад.
Он усмехнулся, но порочность ухмылки не скрыла грусть, затаившуюся на его губах.
– Что я могу сказать? У меня встаёт на тебя. Только ты поморгаешь, а я уже твердый. И я ничего не могу сделать по этому поводу. – Найл совершил еще одно сладостное движение. – Хм, хотя вообще-то кое-что могу.
Рассмеявшись, девушка стукнула его по плечу.
– Это отвратительно. Смешно, но отвратительно.
– Прекрати увиливать. Как ты можешь сомневаться, что нравишься мужчинам?
– Неделю назад я могла бы составить целый список причин, а потом расположить их в алфавитном порядке.
– А я бы разрушил их одну за другой, – прорычал он, ставя локти по обе стороны от ее головы. – Неделю назад изменились твои волосы и одежда, а не ты сама. Не та милая, сексуальная, умная, добрая, веселая...
– Прекрати, – велела Хлоя, чувствуя, как ее лицо заливает жар и удовольствие, не имеющие ничего общего с тем, что его голое тело вжималось в ее. – Я же серьезно.
– Я тоже, Хлоя, – проурчал он, касаясь своими губами ее. – Мне не были нужны все эти перемены, чтобы увидеть тебя. Но ты все равно на них пошла. В моих глазах ты все равно невероятно чувственная, великолепная женщина, будь ты обута в шикарные шпильки... или те ортопедические туфли, к которым у тебя явно лежит душа.
Девушка рассмеялась громким, очищающим смехом, который разнесся по всей комнате. Он улыбнулся, и ее сердце пропустило удар. Как будто споткнулось обо что-то и упало.
«О, черт».
Она закрыла глаза.
«Я не влюблюсь в него опять. Нет».
– Эй, – Найл зажал ее лицо в своих ладонях, – что такое?
– Ничего, – ответила Хлоя, поднимая ресницы и заставляя себя улыбнуться.
«Ничего, кроме как школьная влюбленность, которая, казалось, уже превратилась в древность, возможно, вернулась с новой, помноженной на бесконечность,
– Ничего, – повторила она тихо.
Найл изучал ее внимательным, пронизывающим взглядом. Выдавая свои лучшие актерские способности, девушка постаралась придать лицу выражение маски, которая, она надеялась, скрывала бурлящее в ней смущение.
– Ладно, – прошептал он, но каким-то образом Хлоя догадалась, что он не купился на ее притворство и решил выждать. Как терпеливый, но беспощадный хищник, которого он и напоминал. – Ты не голодна?
Она взглянула на настенные часы.
– Сейчас час ночи.
Мужчина повел плечами.
– Значит, мы не будем есть стейк и картофель. – Хлоя не могла не восхититься работой его мускулов на руках и спине, когда он спрыгнул с кровати. Они ходили в красивом, невероятно гармоничном танце под его золотистой кожей. – Сыр, крекеры и вино, пойдет? – спросил он, оглядываясь на нее поверх плеча.
– Да. – Хлоя прочистила горло и попыталась притвориться, что не глазела на него. – Звучит отли... Это твоя скрипка? – Ее охватил восторг. Собрав простынь у груди, девушка метнулась на кровати, не отводя глаз от темно-коричневого чехла, наполовину спрятавшемся за стулом в углу. – О боже, прошло так много времени с тех пор, как...
Ее привлекло его молчание. Хлоя моргнула, и ее голос надломился, как сломанная веточка. Его тело напряглось, и он стал неестественно тихим. Маленький мускул дернулся на его челюсти, а рот вытянулся в напряженную, прямую линию.
– Найл, – сказала она с беспокойством в голосе.
– Обычно я беру ее с собой, когда путешествую, – сказал он ровным голосом. – Игра помогает мне расслабиться, особенно, после многих напряженных встреч. – Мужчина отвернулся и прикрыл глаза. – Я не играю перед другими людьми... Никогда.
Грусть. Она думала, его взгляд был пустым, но нет. Его глаза застлали тени от старых ран, которые так никогда и не излечились. Глаза, полные боли.
Неделю назад в пабе он заткнул ее, когда она спросила о музыке.
«Я бизнесмен, а не артист».
Те его слова не совпадали с оставшимся в ее памяти образом мальчика, который, не переставая нежно улыбаться, чудесно играл на своей ирландской скрипке. Ей редко разрешалось присоединиться к Майклу и посетить особняк в Бикон Хилл, когда родители Найла уезжали. Но та пара раз, когда она слышала и видела, как он играет, были... волшебными.
– Почему? – мягко спросила она. – Я помню, что ты был просто прекрасен.
На мгновение она усомнилась, что он ответит. Судя по тому, как заходила его челюсть, внутри него происходило сражение. Почти как если бы он пытался удержать объяснение внутри себя. Наконец, Найл засунул руки в карманы своих незастегнутых брюк и уставился прямо на картину, изображающую дом в викторианском стиле в конце длинной аллеи, засаженной деревьями. Картина была прекрасна, но она сомневалась, что он ее даже замечал.