Преодоление
Шрифт:
– Именем Хайрет повелеваю уйти!
Одержимый споткнулся, глаза его злобно сверкнули, а затем мужчина выпустил из руки меч и упал навзничь. Виконт видел, как нечто вышло из тела и устремилось прочь. Тем временем его противник отступил и закрыл собой девушку, готовый продолжать бой.
– Наэлар! – окликнул его посол. – Это мы.
Однако парень лишь опустил оружие, с ним явно было не все в порядке.
– Наэль, что с тобой? – удивленно воскликнул второй северянин, спрыгивая с карайна, и направился к товарищу.
Остальные тоже спешились и пошли за ним. Вблизи Халег заметил, что в глазах защитника плещется темный отсвет непонятной, но чем-то
– Отпустите нас! – негромко попросил он. – Мы уйдем и не будем мешать.
Релианор сдавленно вздохнул:
– Куда ты собрался идти? Мы не хотим причинить вам вред. А девушке необходимо согреться.
Наэлар пристально оглядел подошедших и немного расслабился.
– Поедем во флигель, там все обсудим, – продолжил посол.
– Хорошо, – опустил глаза парень, после чего подал руку Акхейн и острожно повел к своему карайну.
Раненого мальчишку усадил к себе присоединившийся к ним по дороге северянин.
В посольстве к тому времени оставались лишь Лерика, Лорна и Рада да Кирилен Л’Ани. Юноша являлся почти чистокровным денери из рода Ани, переиначил их фамилию на дорский манер отец, вовремя подольстившийся к захватчикам. Однако Кири с самого детства ощущал, что печать предателя лежит и на нем, хотя в четыре года он попал в число одиннадцати ребятишек, унесенных в горы Хальдрой. Из-за общего поверья, что предатели и их потомство прокляты богами, Кирилен опасался причинить вред своим присутствием. Рыжие под руководством Тиаля за это время что-то там провели, им перестала чудиться нежить, и все трое с радостью присоединились к сражающимся. Керионкой и раненым мальчишкой занялись ведающие, растерянного и немного потерявшего пыл Наэлара Л’Фио проводили в его апартаменты. Парень то и дело выходил и пытался пройти к Акхейн, а когда его так и не пустили к ней, заперся у себя. А Халег с Лаегом вскоре уехали, прихватив с собой Кирилена.
Принцесса с князем отправились поднимать на ноги госпитали. Релианор присоединился к сородичам из княжеского дома, которые помогали ведающим и целителям.
Черная ночь раскинула над городом свои тяжелые крылья. Она давила на людей, сводя их с ума. Игмалион кричал голосами раненых и умирающих. Невозможно было предугадать, из какой подворотни или мирного двора выскочат объятые жаждой убивать еще с вечера законопослушные граждане или подкрадутся одержимые. Все боеспособные мужчины и женщины разбились на небольшие отряды и раз за разом прочесывали городские улицы. Злое исступление охватывало все больше людей, и новые одержимые появлялись в уже, казалось бы, чистых кварталах.
Карайны безмолвно несли невидимок с их помощниками по обезумевшим от боли и ужаса улицам. Даже опытные бойцы постепенно уставали и совершали ошибки, все чаще кончавшиеся ранениями или гибелью. Но снова и снова они, невзирая на раны, обездвиживали бесноватых и с тревогой ждали подмоги от Повелителей Смерти. Лишь те имели власть изгнать проникшее в людей нечто. ’Але и си, благодаря дополнительной силе, полученной во время обряда, все еще держались в строю, несмотря на нечеловеческую усталость. И они старались успеть…
Си-анх верхом на Раи’не появлялась то тут, то там и охрипшим голосом заклинала именем Великой ополоумевших граждан, небольшой жезл из серого металла в вытянутой руке постепенно наливался чугунной тяжестью. Однако маленькая женщина си заклинала одержимых на смерть во имя жизни. Люди приходили в себя и не могли понять, что привело их в незнакомый район и почему на их руках кровь.
Эленара вместе с десятком
Эталиар с Элессейном и Далиораном методично проходил улицу за улицей юго-восточного предместья, оставляя позади себя полуоглушенных и ничего не понимающих людей, которые еще недавно были одержимы стремлением убить или изуродовать первого встречного.
Лодану с учеником совместно с портовой стражей и подоспевшими невидимками пришлось задерживать корабль, половина команды которого потеряла рассудок, и судно уже поднимало паруса. Пользуясь хорошим зрением в темноте, лучники прицельно стреляли по рукам и ногам матросов, чтобы дать фору абордажной команде и лишь потом изгонять теней из обезумевших моряков.
Самые тяжелые бои уже ближе к утру развернулись как раз в районе морского порта и в северных кварталах у реки. Новые одержимые к этому времени появляться перестали, но оставшиеся постепенно отходили в эти районы, собирая безумцев в отряды, и кое-где сражение шло за каждую улицу.
Халег с Кириленом и Лаегом, к которым присоединилось двое отставших от своих раненых невидимок, в районе торговых складов наткнулись на одну из таких групп во главе сразу с четырьмя одержимыми. Двоих из них быстро обезвредили Халег и Лаег. Вдохновленный присутствием Ведущего, абсолютно не воинственный по натуре юноша-си с горящими фанатичной уверенностью глазами заклинал бесноватых и одержимых именем Великой, и чуждая сила покидала их. Однако оставшиеся двое успели скрыться с глаз Повелителей Смерти, а приказывать те могли, только видя врага. Зато на маленький отряд со всех сторон, как крысы, полезли поглощенные безумной ненавистью жители окраин, многие из которых знали толк в уличных драках.
Когда сражение закончилось, невредимым остался только Лаег, и то не за счет своих способностей. Разъяренная А’ира дралась за двоих, защищая своего избранника, как кошка котят, причем порой она просто исчезала, в самый последний момент уходя от удара. Пепел и Халег вертелись юлой в самой гуще нападающих, но прыгать через грань, как светлая карайна, они не умели, а уйти в Серый Мир, оставив соратников, виконт опасался. В результате он тоже получил несколько ран, причем одну весьма опасную. Бойцы помогли друг другу перевязать раны, но Халег, почти теряя сознание от боли и кровопотери, не падал с карайна лишь благодаря упряжи.
Кирилен ощущал, что дело плохо, но не знал, чем помочь, пока не вспомнил, что его сородичи способны передавать жизнь. Превозмогая неуверенность в себе, он подъехал к виконту и приложил руки к ране Халега, желая хотя бы просто отдать свою никчемную, как ему казалось, жизнь во искупление вины отца. Никогда ранее не проводимая им сила жизни сначала тонкой струйкой, а потом сметая все преграды, вырвалась из тела юноши. Он закричал от боли, но не прервал поток, пока его не оттащил кто-то из невидимок, потому что Кири сам чуть не упал без чувств.