Преследуемый
Шрифт:
«Нет, ты слышал? Этой очаровательной тридцатилетней блондиночке больше ста сорока лет».
«Она наверняка пользовалась всякими кремами марки Olay. Неужели эта штука помогает избавиться и от морщин как у шарпея?»
— Впечатляюще. Сколько тогда было Эмили?
— Всего лишь шестнадцать.
— Она и сейчас ведёт себя как шестнадцатилетняя. Все ведьмы твоего ковена из Кшепице?
— Нет, только Эмили и я. Как мы встретились в Кшепице, так и приехали в Америку.
— И вы сразу отправились в Темпе?
—
— Могу я спросить, почему?
— По той же причине, что и ты. Горстка древних богов, немного старых приведений и, пока что, ни одной феи. Итак, я честно ответила на пять твоих вопросов. Ты ответишь на мои пять?
— Разумеется, отвечу. Но необязательно полно.
Она оставила мою оговорку без комментариев и спросила:
— Сколько тебе лет?
Один их тех щекотливых вопросов, которые вы можете задать тому, кто больше не причисляет себя к роду человеческому. Верный способ оценить силу и умственные способности собеседника, и если Малина не знает моего возраста, то я не стану вдаваться в подробности. Лучше пускай меня недооценивают. Когда противники не знают, с чем имеют дело, то бои проходят намного удачнее для меня. Но есть противоположное мнение, которое говорит о том, что если ты продемонстрируешь свою истинную силу, то первого столкновения удастся избежать — это правдиво только на первое время. Враги не решатся выступить в открытую против столь сильного соперника и придумают что-нибудь такое, что можно провернуть тайно и без лишнего шума. Малина была поразительно честна, озвучив свой возраст, но я не мог ответить ей так же искренне — сказать ей значило сказать всему ковену. Так что я решил увильнуть от прямого ответа.
— Почти столько же, сколько и Радомиле.
Это её слегка ошеломило. Она металась между тем, чтобы поинтересоваться у меня о том, откуда я знаю возраст Радомилы, и между желанием опустить эти подробности. Я не знал возраста ведьмы, но, чёрт побери, я знал, что старше её. Малина была умна, да. Она поняла, что не имеет смысла гнуть эту линию и продолжила задавать вопросы:
— Энгус Ог сказал Эмили, что у тебя есть принадлежащий ему меч. Это правда?
Как неаккуратно с её стороны. Я предпочёл ответить только на часть вопроса.
— Нет. Меч не принадлежит Энгусу.
Она разочарованно выдохнула через зубы, ища ошибку в своих словах.
— У тебя есть этот меч, который Энгус Ог считает своим?
— Да.
Вопрос Малины показался мне странным, потому что только Радомила могла убрать магический покров над мечом. Разве Малина не говорила с главарём ковена?
— Он здесь, в этом помещении?
А вот этот вопрос неплох. Гораздо лучше, чем спрашивать, где он спрятан, что дало бы мне простор для пространных формулировок. Сейчас я мог ответить только «да» или «нет», причём я обещал быть честным с Малиной… Что ж, я могу солгать. Нет, это неудачное решение: ведьма с лёгкостью почувствует ложь, и это будет равносильно тому, как если бы я ответил утвердительно, пытаясь сбить её с толку.
—
Малина аж засветилась от счастья.
— Спасибо тебе, что не соврал. Последний вопрос: кого из Туата Де Даннан ты видел в материальной форме?
Вау. Зачем это знать?
— Морриган.
Её глаза расширились, и она переспросила:
— Морриган?..
Ага, теперь я понял. Она надеялась, что я назову Бреса, и тогда она сможет повесить на меня его убийство тем мечом, который лежит где-то здесь. Пока она не могла этого предположить в полной мере. Малина наверняка догадывалась, что, с тех пор, как я увидел Морриган и выжил, богиня смерти входила в Пятёрку или Мой круг. Так что Брес «не вернулся домой» вчера ночью из-за Морриган, а не из-за меня. Такая логическая цепочка подразумевала, что, по мнению ведьмы, Брес навещал меня вчера.
— Сколько людей из твоего ковена помогают Энгусу Огу отбить у меня меч?
Тень пала на её лицо.
— Прости, но я не могу ответить на этот вопрос.
«Бинго!», как они говорят в церквях в среду вечером.
— Какой позор. И мы были так честны друг перед другом.
— Мы можем быть честны в других вещах.
— Ещё бы. Вот только для меня это звучит так, как если бы ты стала союзником Энгуса Ога.
— Пожалуйста, — ведьма округлила глаза. — Вспомните наш вчерашний разговор по телефону. Будь это правдой, стала бы я унижать Энгуса?
— Скажи мне, Малина Соколовски.
— Ладно. У нас нет никаких дел с Туата Де Даннан. Дела смертных с ними редко заканчиваются хорошо. Мы им неподвластны, и мы не обычные смертные, если позволишь применить такую фанерную метафору.
— На этот раз разрешу. Я бы больше удивился, если ты сказала на геймерском жаргоне что-то вроде: «Если бы мы сражались с Туата Де Даннан, то нас бы отповыэнили».
Она поняла, что я пошутил, и вежливо улыбнулась, хоть и не знала значения этого заковыристого слова.
— Мы действительно хотим помочь вам, мистер О'Салливан. Энгус Ог не будет доволен, когда поймёт, что его приказы не выполняются, и обратит свой гнев не только на вас, но и на нас. Если вы двое собираетесь сражаться, то я предпочту встать на сторону победителя — на вашу сторону. Можем ли мы чем-то помочь?
О нет, я не собирался позволить им «помогать». Уверен, что это обернётся не самыми приятными последствиями, но нельзя упустить первоклассную возможность выудить из Малины всю необходимую мне информацию.
— Не уверен, — сказал я. — Расскажи мне о Зорях. Они — источник твоих сил?
— А… Что ж, Зори это известные в славянском мире богини. Полночная звезда, Зоря Полуночная, богиня смерти и возрождения и, как ты догадался, быть может, имеет некоторое отношение к магии и мудрости. Именно она делится с нами частью своей мощи и знаний. Остальные две Зори тоже в чём-то полезны.
— Очаровательно, — произнёс я без тени издёвки. Раньше я о Зорях слышал мало — древние славянские божества шли на контакт неохотно. Надо заняться этим поподробнее. — Значит, вы не можете себе позволить заниматься нечистой работой под луной, так?