Преступная связь
Шрифт:
— Меня зовут Вилли Изетти, — продолжал тот. — Позвольте полюбопытствовать, не хочете ли вы присоединиться к нам с приятелем на послеобеденный коктейль. У бара есть несколько уютных столиков...
— Спасибо, нет, — отрезала Хите голосом, на несколько градусов холоднее, чем взгляд ее светло-голубых глаз.
— Извините за беспокойство, — промямлил он с жалкой улыбкой и побрел назад к оставшемуся в одиночестве за столиком товарищу.
Сара выразительно посмотрела на сестру.
— "Хочете". Он не в ладах с грамматикой, — передернула плечами Хите.
— По-моему,
— Кроме того, мой самолет в самом деле вылетает в девять утра.
— Угу.
— И ему действительно за шестьдесят.
— Угу.
— А потом, я протрезвела и вижу, что он не такой уж интересный.
— Ну, тогда поехали домой, — подытожила Сара.
Пока Хите подкрашивала губы у зеркала в дамском туалете, Сара отправилась на улицу, чтобы попросить швейцара подогнать их машину. Она ждала у входа в отель под навесом из вьющихся растений, когда в дверях появился Лопоухий.
Он не сказал ей ни слова.
Так они и стояли по разные стороны дугообразного подъезда к отелю. Густой и крепкий аромат тропических цветов висел в ночном воздухе. Молчание затягивалось и в конце концов стало невыносимым.
— Какой очаровательный вечер, — произнесла она.
— Чудесный, — отозвался Лопоухий.
Как раз в этот момент лихо, со скрипом затормозив, подрулил швейцар, распахнул ей водительскую дверцу, а затем обежал вокруг машины и открыл дверь для него. Паренек явно решил, что они вместе, и не смог скрыть недоумения, когда дама, а не джентльмен, протянула ему четыре франка на чай.
— У вас тоже машина, сэр? — поинтересовался он.
— Красный «фольксваген», — ответил тот и протянул ключи.
— Какой номер?
— К сожалению, не помню.
Швейцар осуждающе покачал головой.
— Они предпочитают, чтобы им говорили номер машины, — пояснила Сара. — Все автомобили, которые берут напрокат в аэропорту, похожи друг на друга как две капли воды.
— Мне следовало бы догадаться, — последовал ответ. Затем незнакомец повернулся к швейцару: — Я припарковал ее вон под тем большим деревом.
— Вам следовало бы попросить меня припарковать вашу машину, сэр, — с обиженным видом выговорил тот.
— Мне очень неудобно, — улыбнулся Лопоухий.
— Я сейчас подгоню ее, сэр.
— Благодарю.
В этот момент из отеля вышла Хите.
— Ну что ж, спокойной ночи, — произнесла Сара.
— Спокойной ночи, — ответил незнакомец.
Хите метнула на него короткий взгляд и села в машину. Когда они отъехали подальше, она бросила с многозначительной миной: «Лихо, лихо, сестренка».
Сара думала только о том, что до разговора с Майклом оставалось не более двадцати минут.
Он снял трубку не раньше чем после десятого звонка.
— Алло.
Его голос казался чужим и отдаленным.
— Майкл?
— М-мм.
— Это я.
— Угу.
— Ну просыпайся же, дорогой.
— Угу.
— Просыпайся, это я.
— М-м.
— Проснись,
— М-мм.
— Майкл!
— Угу.
— Это я, — повторила она, — Сара.
— Да, да. Спокойной ночи.
В трубке раздались гудки.
— Майкл!
Тишина.
— Майкл!
Она в недоумении уставилась на телефон и вдруг расхохоталась. Все еще смеясь, она положила трубку на место и, откинувшись на подушки, представила себе мужа, завернувшегося в одеяло и спящего мертвым сном. Настолько крепким, что он даже не в состоянии разобраться, то ли она лежит рядом, то ли звонит с другого края света. И конечно, совершенно забывшего о том, что они собирались поиграть в секс по телефону.
Очень плохо, если вдуматься.
Она действительно очень хотела его.
Сара еще долго лежала без сна, глядя в испещренное звездами небо. Наконец и она заснула.
В компьютер были занесены записи только вплоть до апреля 1992 года. Что касается более поздних, то их приходилось либо слушать непосредственно, либо читать напечатанные на машинке расшифровки, а самое удобное — сперва прочитать, а затем прослушать пленку, поскольку запись часто оставляла желать лучшего. Майкл решил читать.
Часы показывали девять тридцать утра двадцать девятого числа, вторник. Перед уходом на работу он позвонил Саре, терзаемый смутным воспоминанием о ее полуночном звонке, и извинился за то, что слишком много выпил накануне. В ресторане «Спарка» он сам чувствовал себя гангстером — возможно, поэтому он туда и пошел. Сара великодушно признала, что они с сестрой — которую она, кстати, через двадцать минут едет провожать в аэропорт — тоже, возможно, хватили лишку, поэтому лучше всего сделать еще одну попытку.
— Кстати, почему бы не прямо сейчас? — поинтересовалась Сара.
Майклу пришлось объяснить жене, что он убегает на работу, но обязательно перезвонит попозже.
Расшифровщики записей работали в тесном сотрудничестве со следовательской группой. За долгие часы прослушивания детективы научились моментально распознавать по голосу своих «подопечных» и помогали разбираться переписчикам, когда те начинали путаться. Энтони Фавиола оказался обладателем глубокого, звучного баритона, из которого ему почти удалось вытравить бруклинский говорок. Парень по имени Тони еще мог позволить себе говорить, как простолюдин, но никак не джентльмен Энтони, сами понимаете. По слухам, Энтони как-то раз заявил, что только неотесанный макаронник может отзываться на кличку Тони. С другой стороны, имя Энтони (хотя он никогда не говорил такого вслух) наверняка казалось ему достойным британского премьер-министра. Впрочем, Майкл хорошо его понимал. Он и сам терпеть не мог, когда его называли «Майк», словно какого-то бармена. По неподтвержденным данным, Фавиола даже некогда брал уроки речи у шикарного преподавателя с Парк-авеню. Как бы то ни было, он действительно не разговаривал, как типичный бандит, но и до профессора Хиггинса тоже явно не дотягивал.