Претерпевшие до конца. Судьбы царских слуг, оставшихся верными долгу и присяге
Шрифт:
Но доставалось, что называется, не только Принцессе Алисе, будущая Императрица также взялась за обучение Екатерины Адольфовны английскому языку, что немедленно отразила в своих письмах к Ники. [458]
«Харрогейт, 26 мая 1894 года:
(…) Гретхен (…) заставляет Шнайдерляйн читать по-английски детские стишки, что весьма уморительно… Они читают “Дом который построил Джек”, и мне это очень мешает писать. Я учу стихотворение Лермонтова по-русски…» [459]
458
Ники – домашнее прозвище Государя Императора Николая II, которым Его ласково сначала называли Августейшие Родители, а затем и Государыня Императрица Александра Фёдоровна.
459
Чернова
Как бы там ни было, но уже на следующий год в своём письме к бабушке Королеве Виктории родная сестра Принцессы Алисы Элла (Великая Княгиня Елизавета Фёдоровна) заметила:
«(…) Аликс делает прогресс в русском языке. Она пишет Ники так красиво и делает очень мало ошибок, и построение фраз вполне правильное…» [460]
Занятия русским языком продолжались и после свадьбы Принцессы Алисы, готовившейся стать Русской Императрицей Александрой Фёдоровной.
460
Там же, стр. 171.
«(…) Шнайдерляйн (…) приходит каждое утро, – писала 4 февраля 1895 года будущая Государыня Александра Фёдоровна своей сестре Принцессе Виктории Баттенбергской, – и мы с ней усердно занимаемся. А ещё она читает час перед ужином. Ники в это время занят со своими бумагами. У него так много работы, что нам почти не удаётся побывать наедине…» [461]
Безусловно, одним из наиболее памятных для Екатерины Адольфовны событий стал День Священной Коронации Государя Императора Николая II и Государыни Императрицы Александры Фёдоровны, происходившей в Успенском Соборе Московского Кремля. День, пришедшийся на вторник 14 (26) мая 1896 года. Какие чувства тогда бурлили в её душе, нам не ведомо. Однако нельзя не предположить, что, заняв одно из самых почётных мест на трибунах, выстроенных по этому случаю, она с особой гордостью взирала на свою бывшую ученицу принцессу Аликс. И свидетельством тому – бережно сохраняемый ею до самой смерти билет, выписанный на её имя и дающий право входа на трибуны Кремлёвских Соборов…
461
Там же.
Довольно скоро Екатерина Адольфовна, которую Государыня ласково звала «Шнайдерляйн» (от её исконной фамилии Schneider) или «Трина» (производное от имени Екатерина), стала для Государыни одним из самых близких людей, без советов которой Она уже не принимала никаких, даже мало-мальски серьёзных, решений и без которой Она не мыслила ни одного из Своих путешествий.
Так, в каждую из Своих поездок по Крыму и Финляндии Она неизменно брала с собой Е. А. Шнейдер, а после рождения Детей последняя стала при Них кем-то вроде няньки.
Обычно Е. А. Шнейдер не вела дневников. Однако отрывочные дневниковые записи о поездках в Ливадию в мае и октябре-ноябре 1902 года всё же имели место в её личных бумагах. [462]
Не имея своих детей, Трина была очень привязана к Царским Детям, и особенно к Великим Княжнам, помощь в воспитании и уход за которыми она осуществляла с их малолетства. А когда те стали подрастать, стала преподавать им немецкий язык.
Великие Княжны также всем сердцем полюбили свою неофициальную воспитательницу (Е. А. Шнейдер не имела официальной должности при Высочайшем Дворе), которую с малых лет звали не иначе как «Трина», произведя оное имя от её полного имени Екатерина.
462
В этих записях Е. А. Шнейдер традиционно отражала главные события дня, происходившие со 2 по 12 мая и с 18 октября по 30 ноября 1902 года.
Вспоминая Е. А. Шнейдер, бывший Начальник Канцелярии Министерства Высочайшего Двора и Уделов Генерал-Лейтенант А. А. Мосолов писал:
«Императрица много страдала в жизни от своей застенчивости и решила приучить дочерей с детства к общению с посторонними людьми. Поэтому, когда Ольге Николаевне минуло 10 лет, то она, равно как и Татьяна и Мария Николаевны, 8 и 6 лет, завтракали за общим столом. К завтракам государыня часто не выходила. Конечно, дети были тут под надзором царя и фрейлин. Хотя и очень живые, за столом они держали себя натурально и мило, вели себя безукоризненно. Серьёзнее и сдержаннее всех была Татьяна.
Постепенно главный надзор
Долгое время Шнейдер жила при дворе без всякого официального положения. Затем граф Фредерихс создал для неё должность гоф-лектрисы, считая неудобным сопровождение ею всюду великих княжон без какого-либо придворного звания.
Екатерина Адольфовна была удивительно предана, как государыне, так и детям… (…) Она была очень культурна, исключительно скромна и очень работоспособна. Императрице она служила и секретарем, и гардеробмейстершей. Всё покупалось и заказывалось через её посредство. Была она и учительницей самой государыни по русскому языку, а детей, пока они были маленькими, – по всем предметам. Если кого из княжон надо было куда сопровождать, делала это всегда Екатерина Адольфовна. При этом фрейлен (правильно: фройлен. – Ю. Ж.) Шнейдер отличалась очень ровным характером и удивительной добротой.
Как эта худенькая, кажущаяся слабенькой барышня могла поспевать делать всё то, что ей поручали, да ещё со всегдашней готовностью, было прямо поразительно». [463]
463
Мосолов А. А. При Дворе последнего Императора. М., Частная фирма «Анкор», 1993, стр. 58, 59.
Неотлучно находясь при Государыне Александре Фёдоровне, Екатерина Адольфовна активно поддерживает Её во всех начинаниях. Сейчас, наверно, будет весьма сложно перечислить весь тот круг обязанностей и поручений, которые приходилось выполнять Трине. Так, к примеру, состоя в Царско-Сельском Обществе Рукоделия, основанном по инициативе Государыни в 1897 году, она с самого начала курировала его работу, о чём регулярно составляла отчёты.
Весьма часто обращались и к самой Е. А. Шнейдер за советом. В её Личном фонде хранится немало писем, адресованных ей непосредственно. Причём писем как первых лиц государства, так и рядовых обывателей. Вот, к примеру, адресованные Е. А. Шнейдер письма Княгини А. М. Нарышкиной, в которых та даёт обзор кустарных промыслов в России, а также советуется с ней по вопросам благотворительности. А вот письмо некой Е. Пономарёвой, в котором она рассказывает Екатерине Адольфовне «об общественных нуждах, низком культурном уровне жителей и плохом состоянии народного образования в гимназиях Харьковской губернии».
Будучи доверенным лицом Государыни практически по всем вопросам, она нередко ведёт и некоторые Её финансовые дела в виде расчётов с «Поставщиком Высочайшего Двора» К. Фаберже.
Обращались к Е. А. Шнейдер и со всевозможными ходатайствами. Причём как родственники, так и мало знакомые люди. И к чести Екатерины Адольфовны следует сказать, что к каждому из них она относилась с должным пониманием, стараясь сделать всё, от неё зависящее.
С началом Первой мировой войны 1914–1918 годов в Царскосельском Екатерининском дворце был организован Центральный Склад Ея Императорского Величества Государыни Императрицы Александры Фёдоровны. Склад, с которого осуществлялось снабжение Полевых Царскосельских Военно-Санитарных поездов бельём и перевязочными материалами. И, в частности, небезызвестного в то время Военно-Санитарного поезда № 143 Е.И.В. Государыни Императрицы Александры Фёдоровны. И состоявшая при Государыне Екатерина Адольфовна принимает не только самое активное участие в налаживании его бесперебойной работы, но и делает немалое денежное пожертвование. За что накануне Октябрьского переворота 1917 года получает благодарственное письмо от Комитета означенного Склада.
После ареста Государыни в марте 1917 года верная Трина не согласилась покинуть Царскую Семью во время Её содержания под стражей в Царском Селе. А чтобы не без пользы проводить время, Е. А. Шнейдер, верная педагогическим принципам, вместе с другими слугами, добровольно разделившими это заточение, преподавала Великим Княжнам арифметику и русскую грамматику.
А когда Венценосной Семье было объявлено о ссылке в далёкую Сибирь, она, не колеблясь, выразила желание последовать за Ней.
Находясь в Тобольске, Е. А. Шнейдер вместе со своими горничными Екатериной Живой и Марией Кулаковой проживала в верхнем этаже дома купца-рыбопромышленника Корнилова. Однако ей практически ежедневно приходилось посещать «Дом Свободы», где она продолжала проводить занятия по русскому языку с Наследником Цесаревичем Алексеем Николаевичем.
Не забывали Екатерину Адольфовну в далёком Тобольске оставшиеся в Царском Селе родственники и просто близкие ей люди, для которых она стала крёстной матерью. Однако не только они слали ей свои весточки. Так, к примеру, она получила не менее двух писем от учителя Августейших Детей П. В. Петрова, в первом из которых он благодарил П. Жильяра за присланную им для него из Тобольска продуктовую посылку, а во второй отчаянно сетовал на всё растущее повышение цен в Петрограде на продукты питания.