Преторианец
Шрифт:
Глава девятая
За день до начала игр, посвящённых годовщине восшествия Клавдия на престол, началась подготовка к ним. Временная арена уже несколько дней сооружалась на плацу перед лагерем. Когда же рабочие наконец сложили свои инструменты и ушли, одна из когорт преторианцев получила приказ покрасить деревянные трибуны и украсить императорскую ложу гирляндами свежих дубовых листьев. Над местами для зрителей в императорской ложе был натянут огромный пурпурный тент, призванный защитить императора
К вечеру двадцать пятого дня января всё было готово. Арена была достаточно большой, чтобы разместить за низкой стенкой всех солдат, что были в лагере. Напротив императорской ложи располагались широкие входные ворота для участников игр, а по сторонам – две калитки поуже, для выхода и выноса раненых или убитых. Сама арена была посыпана свежим песком, равно как и весь плац. В здании штаба все залы и галереи под колоннадами были уставлены столами и скамейками для последующего вечернего празднества. В лагерь уже прибыли из ближайших пригородов фургоны, гружённые хлебом, копчёным мясом, сыром, фруктами и вином; их содержимое уже выгружали и разносили по кладовым под бдительным присмотром младших командиров, следивших, чтобы никто ничего не стащил.
Когда на преторианский лагерь опустилась ночь, Макрон с Катоном как раз сидели в парилке лагерной бани. Обменявшись несколькими словами со своими новыми товарищами, они заняли скамью в укромном уголке, где их не мог подслушать никто из гвардейцев, рассевшихся по всему пространству душной парилки. Некоторые из них были заняты разговорами, но большинство просто сидели, наслаждаясь жаром, и по их голым телам текли струи пота.
У Макрона со лба тоже скатилась тяжёлая капля, и он заморгал. Потом вытер лоб и посмотрел на Катона. Тот был погружён в глубокую задумчивость, глядя невидящим взглядом в мозаичный пол перед собой. Ранее он посетил явку и обнаружил там послание от Септимия, в котором тот требовал от них рапорта об уже проделанной работе. Они должны были встретиться с ним через два дня.
– Ставлю сестерций, что знаю, о чём ты задумался, – тихонько сказал Макрон.
– Что? – Катон оглянулся по сторонам.
– Знаю я, что означает это твоё выражение лица. Так что тебя тревожит?
– А то, что мы пока что ничего не разузнали. И вообще, я не понимаю, каким образом мы будем делать то, чего хочет от нас Нарцисс. Эти Освободители ведь вовсе не объявляли набор новых участников заговора, да и мы с тобой пока что не обнаружили никаких следов их гнусной деятельности.
– А как насчёт Синия? – спросил Макрон. – Он мне кажется очень подозрительным типчиком.
– Да, правда. Но у нас нет никаких доказательств, что он связан с какими-то заговорщиками. – Катон пожевал нижнюю губу. – А отсюда возникает вопрос: может, Нарцисс гоняется за тенью? Что, если те, кто организовал засаду и ограбил конвой с деньгами, просто имели целью заполучить это серебро и ничего больше?
– Вполне возможно, – согласно кивнул Макрон. – Но как тогда быть с показаниями того типа, которого пытал Нарцисс? Он же сознался, что работал на Освободителей, и даже выдал имя одного из них.
– Ну, в этом нет ничего
Макрон некоторое время думал, потом кивнул:
– Ну хорошо. Но предположим, что эта информация верная. Стало быть, нам нужно будет сосредоточить внимание на центурионе Лурконе, когда он вернётся в лагерь из отпуска. Следить за ним, смотреть, с кем он общается. Если он руководитель заговора, мы скоро об этом узнаем.
– Да, видимо, так. – Катон вздохнул. – В любом случае, пока что он – наша единственная реальная возможность что-то выяснить.
Они посидели в парилке ещё немного, потом растёрлись бронзовыми щётками, сдирая с себя грязь вместе с выступившим потом. Потом перешли в предбанник и нырнули в бассейн. Холодная вода в нём заставила обоих охнуть. Катон замолотил руками, с резкими взмахами проплыл бассейн до конца, потом вернулся и вылез и направился в раздевалку, где тщательно вытерся полотенцем из тех, что сушились на вешалке над трубами гипокаустов [8] . Макрон присоединился к нему, и они начали одеваться.
8
Гипокаусты – система центрального отопления, при которой горячий воздух из общей топки подаётся по трубам, проложенным под полом и в стенах; использовалась главным образом в термах, общественных банях (Примеч. перев.).
– А знаешь, – начал Макрон, – ведь если никакого заговора не существует, а мы просто охотимся за бандой грабителей, тогда нам придётся гораздо труднее. Заговор нуждается в привлечении новых участников, чтобы добиться поставленной цели. А любой, кто связан с простым грабежом, будет стараться держать язык за зубами.
Катон кивнул.
– И в таком случае, – продолжал Макрон, – нам с тобой ничего не светит, поскольку Нарцисс никак нас не наградит, если мы не представим ему результаты, которые ему нужны. Стало быть, каким бы идиотизмом это ни выглядело, нам надо бы молиться, чтобы такой заговор и впрямь существовал.
Они подошли ко входу в казарму. Там их уже ждал Тигеллин. Он ткнул большим пальцем в сторону кабинета центуриона:
– Луркон вернулся. И хочет вас видеть. – Тигеллин ухмыльнулся. – Уже час назад за вами посылал. Жаль, что я вас сразу не нашёл. Центурион не из тех, кто склонен терпеть всякие задержки. – Опцион сухо рассмеялся и пошёл к помещению своей секции. – Желаю удачи.
Макрон сжал губы, дождался, пока Тигеллин не удалится на достаточное расстояние, чтобы не услышать его слова, и со свистом пропустил воздух сквозь сжатые зубы.
– Ублюдок. Он же знал, куда мы пошли. Подставил нас.
Катон лишь пожал плечами:
– Ну теперь уж ничего с этим не поделаешь. Пошли.
Они прошли по коридору до двери в маленький кабинет рядом с личными апартаментами центуриона и увидели, что она открыта. Луркон стоял у окна и смотрел за ограду лагеря, на город, освещённый мерцающим светом факелов и ламп. Он стоял совершенно неподвижно, глядя в сторону императорского дворца, и его спина была едва освещена единственной масляной лампой, горящей на столе. Катон сделал знак Макрону, и они остановились прямо в дверном проёме. Задержав дыхание, Катон постучал по деревянной панели.