Преторианец
Шрифт:
– А она и впрямь красивая, – громко сказал Макрон на ухо Катону. – Теперь понятно, почему старый козёл так ею пленился.
– У неё имеются и другие ценные качества, не одна только красота, – ответил Катон. – Мозги, умение влиять на людей, а ещё и здоровый сынок, который может стать полезным, если наследует Клавдию. Если, конечно, Британик лишится благосклонности императора.
Приветственные возгласы толпы начали стихать. Преторианцы уже рассаживались по своим местам. Катон и Макрон последовали их примеру, и вскоре раздался новый взрыв голосов – это распорядитель игр громогласно совещался со своими помощниками, желая убедиться, что всё готово к началу. Удовлетворённый их ответами, он посмотрел в сторону императорской ложи и кивнул четверым солдатам, стоявшим наготове с длинными бронзовыми трубами. Те подняли свои инструменты, и воздух
– Его императорское величество Тиберий Клавдий Друз Нерон Германик приветствует своих славных товарищей из преторианской гвардии! – У распорядителя был великолепно поставленный голос, так что его слова разнеслись надо всей ареной и были отлично расслышаны всеми присутствующими. – Следуя своему желанию уверить своих храбрых солдат, что их верность и преданность всегда будет соответствующим образом вознаграждены его любовью и восхищением, его императорское величество дарует эти развлечения и зрелища в ознаменование годовщины того дня, когда благородные граждане Рима доверили ему своё будущее и своё благополучие…
Потом распорядитель зачитал программу дня, срывая аплодисменты всякий раз, когда переходил к следующему пункту. Пока он читал программу, Катон не отводил взгляда от императорской ложи. Император сидел спокойно, всё внимание обратив на распорядителя. При каждом взрыве аплодисментов он лишь кивал в знак благодарности. Сидевшая рядом Агриппина выставила локоть, оперев его на подлокотник кресла и подперев ладонью голову. Её лицо выражало глубочайшую скуку от всех этих преамбул, и через какое-то время она стала осматривать императорскую ложу, пока её взгляд не остановился на местах, где сидели императорские советники. Нарцисс о чём-то тихо беседовал с одним из своих коллег. Его собеседник всё время кивал, но потом, заметив, что на них смотрит императрица, быстро улыбнулся, приподнявшись над плечом Нарцисса. Нарцисс заметил это и оглянулся назад, но императрица уже отвернулась. Возникла маленькая пауза, после чего они продолжили свой приглушённый разговор.
Катон перевёл взгляд на других членов свиты, сидевших в ложе, и заметил, что Британик неподвижно стоит рядом с отцом, спрятав левую руку под складками своей короткой тоги. То, что он облачился в тогу, кое-что означало. Клавдий явно давал понять, что его сыну вскоре будут пожалованы титулы и звания, не положенные ему по возрасту, такие же, которые уже получил Нерон, его приёмный сын. Последний, тоже облачённый в тогу, взял мать за руку, поднёс к своим губам и поцеловал, на секунду задержав её ладонь в своей руке, пока она её не выдернула.
– Ты это видел? – прошипел Макрон. – Что это ему в башку взбрело? На скандал, что ли, нарывается?
Катон оглянулся на солдат, но там, кажется, не возникло никакой реакции на наглую выходку Нерона.
– Возможно, народ уже привык к подобным представлениям, – предположил Катон. – В императорской семье свои манеры поведения, сам ведь знаешь. Эти манеры могут быть вполне приличными, а могут и не быть. В конце концов, это не первый случай, когда члены императорского семейства балуются инцестом.
Макрон с отвращением скривил рот:
– Извращенцы!
Распорядитель наконец закруглился со своими объявлениями, за чем последовали оглушительные вопли восторга, а Клавдий улыбнулся и поднял руку, приветствуя своих солдат. Более никаких предварительных действ не было, начинался первый номер в программе представления – кулачный бой между двумя гигантами-нумидийцами [9] . Их тела были натёрты маслом, так что блестели, как полированное эбеновое дерево. Вот они вышли на арену, встали друг напротив друга и начали схватку. Зрители, особенно преторианцы, тут же принялись делать ставки на исход боя, обмениваясь прогнозами на его результат. Схватка шла уже некоторое время, и песок вокруг бойцов уже украшали капли крови – кожаные ремни, которыми были обмотаны их кулаки, рвали и терзали плоть дерущихся. В конце концов одному из них удалось провести решающий удар, который был встречен зрителями смесью разочарованных стонов и криков восторга. За этим последовал выход лучника – темнокожего мужчины в восточных одеждах. Он с поразительной быстротой и меткостью стрелял в своего ассистента-мальчика, который стоял перед соломенным экраном-мишенью, широко расставив
9
Нумидийцы – кочевое племя, обитавшее на землях современного Алжира.
На арену выехала группа всадников в золочёных шлемах, скрывавших их лица. Следом за ними вышли несколько стражников, они несли мишени и соломенные чучела, которые рядами расставили на арене. Когда приготовления были закончены, Клавдий привстал, отвечая на приветствие лидера группы, который выехал на совершенно белой кобыле.
– Можете начина-а-ать! – Голова императора затряслась, и он тяжело опустился обратно в кресло.
Юноши по очереди начали атаковать мишени, рубя мечами соломенные чучела. Потом им принесли лёгкие дротики, и они галопом помчались вдоль линии мишеней и на полном скаку метали дротики, каждый в свою мишень. Тут поднялся довольно сильный ветер, и это заставило их прилагать дополнительные усилия, делая поправку на ветер, чтобы попасть в цель. Те, кто промахивался, выбывали из соревнования и покидали арену. После очередного круга остались только двое, один из них лидер группы. Оба выступали отлично, ни разу не промазав, и ставки среди яростных болельщиков на трибунах возрастали и возрастали. Теперь всадники метали дротики с большей дистанции, и в конце концов соперник лидера промахнулся, и публика взорвалась громкими криками, когда победитель потряс сжатым кулаком в воздухе и, развернув свою лошадь в сторону императорской ложи, резко натянул повод, так что из-под копыт брызнул песок.
– Отличный конник, – заметил Катон. – Интересно, кто это.
Макрон пожал плечами:
– Да просто ещё один клятый урод. Выпендривается.
Всадник поднёс руки к голове, быстро отстегнул застёжки и снял шлем, открыв лицо. Толпа изумлённо ахнула и сразу же разразилась восторженными воплями – все увидели, что это Нерон.
Катон посмотрел на императора и тут вспомнил, что перед этим заметил, как пасынок Клавдия незаметно переместился в заднюю часть ложи. Мать Нерона уже была на ногах, она радостно хлопала в ладоши. Клавдий сиял. Вопли и выкрики преторианцев постепенно переросли в громовое скандирование: «Не-рон! Не-рон! Не-рон!»
Юноша медленно объехал арену по кругу. Он надменно выпрямился в седле, явно радуясь и наслаждаясь приветственными выкриками. Макрон толкнул Катона локтем и указал на императорскую ложу:
– А вон там стоит человек, который точно не слишком рад.
На возвышении, рядом с императором, стоял Британик; выражение его лица скорее напоминало маску холодной злобы и недовольства, а правая рука непроизвольно сжалась в кулак. Расслабился он только тогда, когда его соперник покинул арену, а преторианцы перестали восторженно орать. Настал полдень, и распорядитель игр объявил небольшой перерыв, пока с арены убирали мишени и готовили её к главному зрелищу – боям гладиаторов, кульминацией которых должна была стать схватка между секутором, известным как Голубь – нынешним любимцем толпы – и ретиарием [10] по кличке Нептун из Нуцерии. Несколько гостей императорской ложи торопливо проследовали вниз – видимо, в целях облегчиться или же, наоборот, подкрепиться.
10
Секутор – гладиатор, вооружённый мечом и щитом; ретиарий был вооружён только трезубцем и сетью, с помощью которой он должен был поймать противника (Примеч. перев.).
– Пойду-ка я отолью, – объявил, вставая, Макрон.
Катон кивнул, а его друг протиснулся между рядами и направился вниз по лестнице, а потом к проходу, ведущему прочь от арены. Мысли Катона были всё ещё заняты тем выражением, которое он заметил на лице Нерона, когда тот покидал арену. Несомненно, в глазах этого юноши, даже ещё подростка, пылал огонь жуткого честолюбия. Всё это было хорошо рассчитанным представлением перед глазами преторианцев, и в данный момент он явно был их любимцем.