Превратности жизни: Альтернативная реальность

Сьёфн

– И где они? Вы трусливо сбежали от них?

– Они мертвы, милорд. Все! – сохраняя невозмутимый вид, пояснил Малфой. Спрашивать, чем закончилась операция, было не только бессмысленно, учитывая состояние Уэсингтона, но и опасно.

Наступило тягостное молчание. Волан-де-Морт переводил взгляд с одного пожирателя на другого, те тут же трусливо опускали глаза в пол, боясь оказаться следующими.

– Бумаги, – Темный лорд кивком указал на темную папку, валяющуюся рядом со Стивеном. Малфой быстро поднял её и подал ему. – Сейчас все свободны, следуйте намеченному плану. Но…

я жду вас всех завтра в семь вечера. И тогда мы продолжим…

Пожиратели толпой устремились к выходу, никто из них так и не подошел к Уэсингтону, все еще лежавшему на полу.

– Милорд, разрешите мне забрать Уэсингтона с собой? – Малфой нарочито преданным взглядом смотрел Темному лорду в глаза.

Тот бросил взгляд на Стивена, уже находившегося в бессознательном состоянии, и согласно кивнул:

– Завтра он должен быть здесь вместе со всеми. Я с ним еще не закончил, – и более не обращая внимания на действия Малфоя, углубился в чтение бумаг из папки Карлуса Поттера.

Наколдовав носилки, Люциус покинул зал. Едва выйдя из дома Темного лорда, он вызвал домашних эльфов и приказал им перенести Стивена в Малфой-мэнор…

***

Лиззи проснулась от тихого, но настойчивого шепота:

– Миссис Малфой… миссис Малфой! Хозяин вас зовет! – рядом с кроватью стоял домовой эльф и робко звал её.

– Что случилось? – спросила Лиззи, вставая с постели, эльф подал ей халат и надела его поверх пижамы.

– Вас зовет хозяин! Он в синей спальне в правом крыле. И приказал привести вас к нему, – эльф испуганно смотрел на неё, словно ожидая вспышки злости за раннее пробуждение. Лиззи бросила взгляд на настенные часы, те показывали половину шестого утра.

– Я успею переодеться?

– Хозяин просил придти быстро, – эльф снова испуганно опустил глаза.

Женщина только кивнула и пошла следом за эльфом, сама она еще плохо ориентировалась в своем новом доме и вряд ли бы нашла названную спальню самостоятельно.

Остановившись перед нужной дверью, эльф почтительно пропустил Лиззи вперед, а сам остался стоять за дверью.

В комнате было свежо, в настежь раскрытые окна вливалась предрассветная прохлада. Мужа Лиззи увидела сразу, тот сидел на кровати, на которой лежал какой-то мужчина, укрытый покрывалом. Подойдя ближе, Лиззи узнала в лежавшем Стивена Уэсингтона и невольно вскрикнула:

– О боже! Люциус, что случилось? Он ранен?

Муж опустил стакан, из которого пытался напоить Стивена:

– Нет, он пострадал от Кру… от одного заклятия…

– Нужно вызвать целителей и отправить его в больницу, – начала было Лиззи, но Люциус отрицательно качнул головой:

– Нет, мы сейчас не можем вызвать чужих людей, а целитель, которому я доверяю, в отпуске. Придется пока обойтись своими силами. Как же его напоить зельем?

Лиззи встала рядом с ним:

– Я видела, как сиделка поила дедушку с помощью марли: ею она смачивала ему губы. Других способов я не знаю, – вспомнила она, испуганно глядя на Стивена. – А сам он не может выпить?

– Я привожу его в сознание, и он снова тут же его теряет, видимо от боли, – раздраженно пояснил Люциус. – Давай попробуем твой способ, другого варианта

у нас все равно нет.

Быстро подойдя к входной двери и открыв её, Лиззи приказала эльфу принести чистую марлю. Тем временем Люциус встал с кровати, уступая место жене:

– Сначала нужно напоить его этим зельем, – он протянул ей пузырек со светлой жидкостью. – А потом этим, – он указал на большую синюю склянку. – А это вот снотворное зелье, – кивая на бутылочку, стоявшую рядом со склянкой, – это если ему будет очень больно. Но лучше обойтись без него, потому что оно замедляет действие предыдущих зелий.

– А ты не останешься? – Лиззи испуганно вскинула на Люциуса глаза.

– Пока нет. Мне нужно кое-что закончить и вполне возможно, что придется отлучиться на пару часов, – туманно пояснил Люциус и покинул комнату.

Лиззи проводила его растерянным взглядом, но тут появился эльф с огромным мотком белой марли, и она занялась больным, так неожиданно оказавшимся под её присмотром.

Когда ей наконец удалось напоить Стивена зельями, за окном уже полностью рассвело. Приказав эльфу не отходить от больного ни на минуту, Лиззи отправилась на завтрак, надеясь хотя бы там получить ответы на свои вопросы. Но Люциуса за столом не было, а его родители что-то оживленно обсуждали, но замолчали, едва она вошла в столовую.

Поздоровавшись, Лиззи спросила о муже и с удивлением узнала, что тот еще не вставал к завтраку. «Будто бы он вообще спал сегодня ночью в нашей постели!» – хмуро подумала она. Но, подавив желание немедленно помчаться в спальню и все выяснить у мужа, она покорно приступила к завтраку под испытывающим взглядом свекра. Впрочем, кроме кофе, ей ничего и не хотелось. А чета Малфоев тем временем вернулась к обсуждению, прерванному с её появлением. И тогда-то Лиззи и узнала о нападениях, произошедших сегодняшней ночью. Абрахас зачитывал жене вслух статью из «Ежедневного пророка», а Лиззи тем временем, забыв о кофе, зачарованно смотрела на фотографию в газете. Там был изображен на фоне ночного неба огромный череп со змеёй, выползающей изо рта.

– Что это? – потрясенно спросила она.

– Где? – удивился Абрахас и перевернул газетный лист. – А это! Это знак пожирателей смерти, они всегда оставляют его после нападения. Ты, что его никогда не видела? – удивился он. – Хотя его редко публикуют: министерство старается не пугать людей…- он начал говорить что-то еще, но Лиззи его перебила:

– Знак пожирателей? – недоверчиво переспросила она и взяла газету в руки, чтобы поближе рассмотреть колдографию. Но сомнений больше не оставалось – именно такой знак был вытатуирован на руке её мужа.

Видимо ужас, отразившийся на её лице, был понят родителями Люциуса правильно. И поэтому когда Лиззи, вскочив со стула, стремительно направилась в спальню, Абрахас перехватил её у выхода и повел в свой кабинет:

– Мне нужно кое-что тебе рассказать, Элизабет.

Когда они вошли в кабинет, Абрахас не сел в кресло, а встал у окна, словно забыв о существовании невестки. Несколько минут, показавшихся Лиззи целой вечностью, длилось их молчание. Ей уже стало казаться, что свекор так ничего и не скажет, как вдруг: