Прежде, чем умереть
Шрифт:
Грохот первого выстрела ОСВ-96 прокатился по пустошам, когда багги подошли к ЗиЛу метров на триста. Приземистая машина, заходящая с правого фланга, будто споткнулась и, клюнув носом, взмыла в воздух. Впечатляющий кульбит, в процессе которого стрелок вылетел за борт как гуттаперчевая кукла, завершился не менее впечатляющим падением. Багги грохнулась на крышу и стала ещё более приземистой, смяв собственным весом трубчатый каркас. Водитель второго агрегата, не желая повторять судьбу товарища, резко развернул машину и дал по газам, однако большой скорости набрать не смог, получив от Павлова несколько пуль в двигатель.
— Нужен живой! — проорал я, сложив ладони рупором.
Не лишнее напоминание, памятуя, как Оля может увлечься, и оно достигло её ушей. Следующая пуля легла возле ног беглеца, тот резко тормознул, не удержал равновесия и растянулся на земле. Обогнавший его конкурент коснулся грунта пятью секундами позже и одной конечностью меньше, оставив позади ступню с изрядным куском голени и громогласно знаменуя окончание забега. Единственный призёр, не растерявший себя на пути к финишу, отшвырнул в сторону ствол, опустился на колени и задрал клешни, прославляя олимпийских богов.
— Взять их! — махнул я рукой в направлении нашей дичи.
Всегда хотел так сделать. Жаль, самому тоже топать пришлось, вместо того, чтобы наблюдать за хлынувшей вперёд толпой беспрекословных головорезов, сидя верхом на гнедом командирском жеребце.
Первым, воспользовавшись ЗиЛом, до пленников добрался Станислав, открыл дверь и взял двуногого на прицел, оставаясь в кабине.
— Рад встрече, друзья! — поприветствовал я пару угрюмых мужиков, один из которых уже заметно обмяк. — Павлов, помоги этому бедолаге, мы ведь не звери.
Лейтенант с готовностью подбежал к инвалиду и, сунув тому на всякий случай с ноги в рыло, перетянул калечную ногу ремнём пациента.
— Полагаю, вы недоумеваете, — продолжил я, — что же послужило причиной нашего визита. Это не секрет, мы лишь хотели поинтересоваться, с какого хуя ДеПо решило, что беспредел нынче ненаказуем.
— О чём ты толкуешь? — прохрипел одноногий бородач, сплюнув кровь. — Кто вы такие?
— Здесь я задаю вопросы. И чем скорее вы на них ответите, тем скорее мы расстанемся. Надеюсь, друзьями, но это опять же зависит от вас.
— Я не понимаю.
— Может... — робко подал голос второй, лет двадцати, безбородый и со следом от защитных очков на чумазой роже. — Может, они про...? — покосился он на старшего.
— Заткнись, — прошипел тот. — Они так и так нас вальнут.
— Вопрос спорный, — заметил я, присев возле бородача, и невзначай ткнул стволом в оголённую кость, чем побудил героя довольно точно сымитировать брачный крик лося. — Вместо «так и так» всегда может быть «так или иначе». Я бы на вашем месте, друзья, выбрал «иначе». Но если вы предпочитаете «так», — ствол снова уткнулся в красновато-серую мякоть торчащей кости, —
— Мы же никого не тронули! — заверещал безбородый, силясь перекричать своего старшего товарища и брызжа слюной. — Это же просто металлолом! Чёртов металлолом! Он не нужен был железнодорожникам, и Навмашу не нужен! Что вы творите?! Не убивайте нас! Пожалуйста, не убивайте!
— Какой ещё металлолом? — направил на него дуло Павлов.
— Вагоны! Мы разрезали их и вывезли! — проорал безбородый и, отдышавшись, добавил удивлённо: — Вы разве тут не из-за этого?
— Он нас за идиотов держит, — предположила скучающая возле машины Ольга.
— Чертовски неприятно, дружище, — взглянул я в увлажнившиеся глаза рассказчика, — но вынужден согласиться с дамой. Похоже, ты невысокого мнения о наших умственных способностях, если только не сам ебанутый. Давай так, ты расскажешь нам о нападениях, а я не стану раскладывать перед тобой нарезку из твоих конечностей.
— О нападениях? Каких нападениях, на кого? — затараторил он, демонстрируя неподдельное, на первый взгляд, желание помочь. — Мы не лезем к соседям. Только залётные... Три... Нет, четыре машины за этот месяц. Двоих живьём взяли, сам видел. Вы за ними пришли? Я могу отвезти. Бригадир недорого попросит. Я помогу. Мы... — спохватившись, указал он на бородача, а потом на себя. — Мы вам поможем. Не убивайте.
— Ой дурак, — надрывно хохотнул борода.
— Как тебя зовут, дружище? — почесал я щёку, раздумывая над тем, с какой руки начать.
— Миша, — ответил парень, и тут же исправился: — Михаил.
— Кол, — протянул я раскрытую ладонь.
Говорят, интуиция строится на эмпатии и пережитом опыте. На счёт Мишиного опыта у меня есть сомнения, но тогда... Бедный парень, похоже, он и впрямь сумел заглянуть ко мне в голову, потому как в следующую секунду, будто одержимый бесами, отскочил и, выхватив невесть откуда взявшийся нож, принялся размахивать им под аккомпанемент истошных воплей:
— Не подходи!!! Сука, зарежу!!!
— Тш-ш-ш-ш, — поднял я правую руку, положив левую на вскинутый Павловым ствол. — Не стреляйте. Мише есть, что сказать, — покинул ножны мой «Марк-II». — Да и у меня есть интересная тема для дебатов.
— Ага, — нервно осклабился Михаил, потирая больстер большим пальцем, — честный поединок, один на один.
— Точно, дружище, — шагнул я вперёд. — Только мы двое на сцене и госпожа смерть в зрительном зале. Сейчас кто-то сорвёт её аплодисменты.
— Красиво говоришь, — пригнулся Михаил, широко расставив ноги и выставив чуть вперёд левую руку, держа при этом правую, вооружённую, возле тела. — Только слова тебе не помогут.
— Ну же, — кивнул я, неподвижно стоя в полный рост, с опущенными руками, — смелее. У тебя определённо есть шанс.
— Хе, — утёр он рукавом нос, всё ещё не решаясь атаковать. — И что, если я выйду победителем, меня отпустят? Если убью тебя.
— Не могу говорить за этих милых людей, а обещание мертвеца недорого стоит. Поэтому, давай так — я освобожу тебя и твоего упрямого одноногого товарища, если сумеешь пустить мне кровь. Пойдёте на все четыре стороны. Даю слово.
Услышав это, Михаил заметно приободрился и даже начал пританцовывать, двигаясь мелкими шажками из стороны в сторону. А я продолжал стоять неподвижно, руки по швам, и ждал момента.