Президент Каменного острова
Шрифт:
– Ушла теперя рыба... Эх, ты, капустная кочерыжка!
Мне хотелось хлестнуть его удочкой по громадной кепке: ишь разошелся! Может быть, тут и не было рыбы?
– Подымай якорь, - распорядился Федя.
– И в другой раз - гляди!
Мы отплыли от этого места подальше и снова встали на якорь. На этот раз я так опустил железяку, что даже не булькнуло. Но Федя все равно остался недовольным.
– Еле поворачиваешься! Пока якорь опускал - на пять метров от ямы отнесло.
Хуже нет - ловить рыбу со старшими на одной лодке. Орут, замечания делают на каждом
На новом месте тоже не клевало. И опять виноватым оказался я.
– Рыба, она за десять верст слышит, - разглагольствовал Гриб.
– Она брюхом чует. Принимает колебания.
Гарик хмуро поглядывал на него. Но пока помалкивал.
– Лопнула рыбалка, - сказал я.
– Рыба дна дня будет очухиваться от нашего якоря...
– Попробуем в другом месте, - сказал Гриб.
И в другом месте не клевало. Рыба будто сговорилась. Даже ерши-малыши не дергали. Федя равнодушно глядел на поплавок, сделанный из пробки и гусиного пера. Кепка его съехала на самые глаза.
– Где же лещи?
– мрачно спросил Гарик.
– В озере, - бодро ответил Федя.
– Гуляют, родимые.
– А твои места?
– Отошла, - невозмутимо ответил Гриб.
– Не все же время рыба стоит на ямах? Знаешь, какая там глубина?
– Мне на глубину наплевать, - разъярился Гарик.
– Мне рыба нужна. Гони назад ножик!
– Не ори, - насупился Гриб.
– Не то веслом огрею... Со мной, парнишка, на озере шутки плохи. Я вас не звал на рыбалку. Сами напросились. Что я, колдун какой? Ну, не берет нонче, а завтра будет брать. Раз на раз не приходится. Спроси у других рыбаков... А ножик не отдам, хоть лопни. Он мне и самому пригодится. Дареное назад не отдают. Иль у вас в городе наоборот?
– Веслом огреет?!
– Гарик даже приподнялся со своего места.
– Ты слышал, Сережка, что он сказал?
– Не глухой, - ответил я. Мне было интересно, чем все это кончится: подерутся или нет? А здорово, если бы они подрались. Трудно сказать, кто из них сильнее. Оба здоровенные.
– Я таких, как ты...
– сказал Гарик.
– Да я на ринге работал с такими мальчиками... Я тебя одним пальцем ткну...
– Ткни, - сказал Гриб и тоже приподнялся. Кепка свалилась ему на глаза, и он, вместо того чтобы по привычке подбросить ее вверх, снял и аккуратно положил на сиденье. У Феди была продолговатая голова с выступом на затылке. Волосы взлохмачены. Сразу видно, что Федя с гребешком не дружит. Цвет волос и не определишь: что-то между коричневым и русым. Поперек лба морщина. Она делала Федю взрослее.
– Я тебя как котенка...
– Гарик оттолкнул меня и двинулся к Феде. Но мне некуда было деться, и я, чуть отодвинувшись, снова оказался между ними.
Гриб оттолкнул меня и сделал шаг навстречу Гарику. Я снова отодвинулся и опять оказался между ними. Я сидел, а они стояли. Я видел только их ноги и животы. Ногами они почему-то пинали меня. Сначала один, потом другой. И наконец сразу
– Какой ты рыбак...
– гремел надо мной Гарик.
– А ты думал, тюря, лещи тебе в лодку будут прыгать? Шире рот разевай! Кто же на озере орет как оглашенный, дурная твоя голова ни одного уха? орал Гриб.
– Ты мне про весло и не заикайся! Как будто я весло в руках не умею держать...
– Не надо было этого брать, - глянул на меня Федя.
– Была бы рыба.
– Ты, Сергей, как будто первый раз на озере?
– уставился на меня и Гарик.
– Гремишь, как черт знает кто...
– Кочерыжка!
– обозвал меня Федя.
– А где мои черви?
– спросил Гарик.
Во время их возни одна банка с червями упала за борт.
– Утонула, - сказал я.
– Сидел бы ты лучше на берегу...
– Лезут тут всякие в лодку, - сказал Федя.
До драки не дошло. Они еще минут пять костерили меня. Я терпел, ничего не поделаешь. Только раскрой рот - могут дать н по шее. Особенно этот Гриб. Врезал бы я ему по губе, да боюсь, из лодки выкинет. А до берега далеко.
Сорвав на мне зло, они стали ругаться потише, а потом совсем перестали. Выдохлись. Сначала уселся Гарик, потом Гриб. Федя велел мне грести.
Я безропотно взялся за весла. Я думал, что надо к берегу, но Федя приказал грести дальше к мысу, который далеко вдавался в озеро. На мысу белела большая береза. На нее и велено было мне держать.
Я старался изо всех сил. Гарик ничего, а Федя морщился, глядя на меня. На минутку отпустив весла, я содрал с себя рубаху. Они с завистью посмотрели на меня, но раздеваться не стали. Из упрямства. Солнце припекало все сильнее. Первым не выдержал Гарик. Глядя на березу, до которой было еще далеко, он сказал:
– Кто-то кусает в лопатку... Серега, посмотри.
Быстренько сдернул с себя рубашку и майку. Я даже н смотреть не стал: никто его не кусает.
– Думал, клещ, - сказал Гарик.
Федя, сощурившись, поглядел на солнце, потом стал щупать свою рубаху.
– Весной покупали, а гляди - уже выгорела!
И, покачав головой, тоже разделся. Рубаху спрятал в корзину. Заметив мою усмешку, взял кепку и надел. Теперь он сидел как под зонтиком.
За мысом мы остановились. Федя вдруг стал очень серьезным. Огляделся по сторонам и вытащил из корзинки небольшую банку, из которой торчал черный шнур, напоминающий электрический провод.
– Бомба, - шепотом сказал Федя.
– Сам сделал. Это я из-за нее задержался.
Мы с Гариком опасливо посмотрели на бомбу. Мне сразу и в голову не пришло, для чего она предназначена. Гриб нагнулся и стал смотреть в воду. Я тоже посмотрел: ничего не видно. Верхний слой прозрачный, а глубже чернота.
– Рыба ходит, - уверенно сказал Федя.
– Удочка - детская забава. Вот эта штука кашлянет - рыбу лопатой будем огребать!
– А мы как?
– на всякий случай спросил я.
– Чем нас будут огребать?
– Замри, понял?
– сказал Федя.
– А как она...
– кивнул на бомбу Гарик.
– В руках не рванет?