Президент Каменного острова
Шрифт:
Посередине озера лодка легла на борт и опрокинулась. Гарик и Федя забарахтались в воде. Они что-то кричали, но я не расслышал. Я внимательно смотрел на воду и наконец снова увидел кусочек зеленой трубки, через которую дышал Сорока. Трубка то исчезала под водой, то снова появлялась, каждый раз все ближе к острову.
Скоро он стоял перед нами. Капли блестели на его загорелой коже. От маски на лбу осталась красная полоска. Сорока отдал ласты и маску Коле, а сам повернулся к нам.
– Купаются, - сказал он.
– Чего они испугались?
– спросила Аленка. Она так и не поняла, что произошло.
– Тут щука одна есть, -
– Бревно. Ее все боятся. Один раз нашего пацана за пятку схватила, еле вырвался. А сколько утей сожрала! У нее на спине мох вырос. Она еще до революции жила тут. Пудов на пять, верно, Сорока?
– Не взвешивал, - ответил Президент.
– Зачем ты их?
– спросил я, кивнув на тот берег.
– Крадутся, как воры...
– Нечего им у нашего острова делать, - сразу посерьезнев, сказал Коля.
– Федьке Грибу лодку не отдам, - сказал Президент.
– Это не рыбак.
– Истребитель мальков, - добавил Коля.
– Штук с тыщу кверху животами плавало.
– Этот Гарик, откуда он?
– спросил Сорока.
– Москвич.
– Сошлись с Федькой... Свой свояка видит издалека.
– Он машину водит, - сказал я.
– А каких щук ловит!
– Я видела, - подтвердила Аленка.
– Гарик... По-русски Егор, что ли?
– Георгий, - сказала Аленка.
На тропинке показался Васька и с ним еще трое. Все в трусах. Васька налегке шагал впереди, а те трое тащили на плечах длинную доску. Двое по краям, один посередине. Они прошествовали мимо нас. Васька мельком взглянул на меня и отвернулся. Сделал вид, что не узнал. Нос у него облез, стал острый и красный как морковка.
Эта доска была предназначена для трамплина. Нырять будут. Высота подходящая, метра три. Первым ступил на доску Васька. Покачался, потрогал свой красный нос, но нырять все еще не решался. Мальчишки что-то советовали ему, он охотно их слушал. Слушать лучше, чем прыгать с такой высоты.
– О чем задумался, детина?
– насмешливо спросил Сорока.
– А если пузом приложусь?
– Васька хлопнул себя по ляжкам, еще раз качнулся, вздохнул и шарахнул вниз головой. Раздался громкий всплеск. Я не видел, как вошел в воду Васька, но и по звуку догадался, что он действительно приложился животом.
Скоро из колодца показалась Васькина мокрая голова. А потом и весь Васька. Левый бок у него покраснел. Я думал, что больше он нырять не будет. Но Васька сразу пошел к доске. Мальчишки снова стали давать советы, но Васька отмахивался.
– Я сам, - сказал он. И, долго не раздумывая, бултыхнулся в воду.
– Раз пять приложится животом - научится, - сказал Сорока.
– А это обязательно?
– спросила Аленка.
– Пошли, - сказал Сорока.
Вслед за ним мы зашагали по тропинке, протоптанной в лесу. Сосновый бор насквозь просвечивался солнцем. Меж деревьев мы увидели небольшой дом, сложенный из крепких неотесанных бревен. Дом был без крыльца. Одной стеной плотно прижимался к двум могучим соснам. Колючие лапы наполовину прикрыли крышу. На крыше несколько каких-то мудреных антенн. В доме три окна. На скамейке, что приткнулась к фасаду, сидел большой кролик, а внизу суетились еще два. Они поднимались на задние лапы и дотрагивались до своего приятеля, словно пытались спихнуть его со скамейки. Неподалеку от дома большая спортивная площадка. Видно, ребятам пришлось здорово поработать, чтобы отвоевать ее у леса.
Сорока, столкнув кролика, присел на скамейку. Мы с Аленкой опустились в траву. Кролики подковыляли к нам и стали деловито обнюхивать руки и ноги. У них были маленькие смешные носы и печальные глаза. Аленка погладила одного, он зажмурился от удовольствия и замурлыкал, как кошка.
Я понимал, что Сорока позвал меня не просто так, в гости, а для серьезного разговора. Но, возможно, Аленка мешала ему. Мы молча сидели минут пять. Аленка обхватила руками колени. Она смотрела на кролика, который шевелил своими просвечивающими на солнце розовыми ушами. Аленкины золотистые, с рыжим отблеском волосы тоже шевелились. С озера тянул ветерок. Из бора доносились птичьи крики. На сосновом стволе золотом сверкнула капля смолы. Она только что появилась на свет. И вот, растаяв на солнце, медленно вытянулась по красноватой коре в длинную сиреневую нить.
Из дома выскочил мальчишка. Он был в трусах. На голове наушники. Стрельнув в нашу сторону голубыми глазами, позвал Сороку. Я думал, что Президент надолго застрянет, но он вернулся быстро. Сел на прежнее место, посмотрел на меня. Сейчас начнет выяснять насчет бомбы.
– На какой вы улице живете?
– спросил он.
Мы жили на Потемкинской улице. Из окна нашего дома виден Таврический сад. И панорамный кинотеатр "Ленинград". Только я там редко бываю. Один фильм полгода идет. Зимой мы с Аленкой в Таврический на каток ходим. И летом в саду хорошо. Вот только купаться не разрешают. Однажды я с приятелем все-таки выкупался. Правда, еле убежали потом. За нами дядька гнался.
Сорока сказал, что был в Ленинграде. Ему там очень нравится. Удивил Ленинград всем нравится. Разве есть еще лучше город, чем наш Ленинград?
– Летчик там один жил...
– Сорока замолчал и стал смотреть на облако, которое никак не могло перевалить через высокую сосну.
– Он двадцать фашистов сбил, - сказал Коля. Он только что пришел. Видя, что Президент с нами разговаривает по-хорошему, Коля тоже смягчился.
Облако наконец перекочевало на другое место. Оно теперь стояло над нами.
– Ты это дело брось, - сказал Сорока.
– Какое дело?
– Гриб тебе не компания.
– У него кепка замечательная!
– Я знаю, это его работа...
– Известный мародер, - поддакнул Коля.
– О чем вы говорите?
– спросила Аленка.
– Вы ленинградцы, и я не хочу с вами ссориться... А с Федькой у нас старые счеты.
– Это вы про того, в клетчатой кепке?
– сказала Аленка.
– Ну да, - сказал Сорока.
– Отдай лодку, - попросил я.
– Без лодки он пропал.
– Я ему говорил: доиграешься, мальчик!
– У тебя прозвище Сорока?
– спросила Аленка.
– Или мама так назвала?
– Допустим, прозвище. А что?
– Я вчера видела сороку, - сказала Аленка.
– Она прилетела из лесу, такая белая с черным. Уселась на крышу нашего дома и стала трещать без умолку. И еще хвостом вертела. Хвост у нее длинный-предлинный!
– Надо же, - сказал Сорока.
– Интересная птица...
Я взглянул на Президента. Из рубахи выпирали широкие плечи. На крепкой загорелой шее - крупная голова. Темные волосы слиплись после купания и косо лежали на лбу.