Прибалтика. Почему они не любят Бронзового солдата

Емельянов Ю. В.

Обирая свой народ искусственным завышением цен, новые хозяева прибалтийских стран не гнушались и от­кровенным грабежом. Юлюс Янулис сообщал: «Первым выпадом контрреволюции в литовской деревне стало пре­ступное разграбление колхозного добра. За несколько месяцев воры и спекулянты опустошили колхозные фер­мы, отправляя основную массу скота на мясокомбинаты западных стран Европы. Вслед за этим на Запад покати­лись железнодорожные составы с «металлоломом», а по сути, с колхозной техникой. Потом наступила кампания по разворовыванию леса, вплоть до дефицита деловой дре­весины в самой Литве». Прежде такое творилось лишь во времена нашествий в Прибалтику кайзеровских и гитле­ровских грабителей.

Пытаясь скрыть от глаз народа механику его ограбле­ния и истинные причины его бедственного положения, власть

имущие постоянно твердят об ужасах «советской оккупации». Говоря о советском периоде истории, авто­ры упомянутой выше книги «История Латвии. XX век» утверждают: «В судьбе жителей Латвии произошел тра­гический и чрезвычайно опасный виток. Они были ото­рваны от европейской цивилизации, стали объектом со­циалистического эксперимента, их столкнули на путь от­сталости и недостойного человека существования». Авторы «Истории» уверяют, что «длительное пребывание Латвии в подчинении Востоку — России оставило весьма тяжелое наследие и немало трудноразрешимых проб­лем». Более того, утверждается, будто постсоветское «развитие Латвии было осложнено тем, что ей досталось более тяжелое наследие советского режима, чем другим странам Балтии».

Впрочем, получалось, что и в межвоенный период, ког­да Латвия была независимой, Россия портила ей жизнь: «С 1923 года, когда Россия своей политикой обособления развеяла всяческие иллюзии относительно прибыльных транзитных сделок, Латвия главный акцент сделала на сельское хозяйство, которое на протяжении всего межво­енного периода оставалось ведущей отраслью экономи­ки». Оказывается, не участие в блокаде России, не пере­ориентация Латвии на западные рынки, а «подлая» поли­тика Советской страны помешала Латвии в 20-х годах получать прибыли от транзитной торговли.

Объясняя нынешние проблемы «тяжелым наследием советского прошлого», власть имущие Латвии и других прибалтийских республик стараются скрыть свою ответст­венность за развал промышленности и сельского хозяйст­ва, бедственное положение большинства населения. В то же время назойливое возвращение к обстоятельствам вступления в состав СССР связано с маниакальным стремлением поживиться за счет России, предъявив ей счет за «оккупацию».

Как отмечает М.Ю. Крысин, «12 мая 2005 года сейм Лат­вии принял постановление об осуждении «советского тота­литарного режима в Латвии», предполагающее также требо­вание о денежной компенсации от правительства России — за «оккупацию», депортации и прочее... Председатель ко­миссии по международным делам Александр Кирштейс зая­вил, что «сумма претензий к России колеблется в пределах от 60 до 100 миллиардов долларов». Правда, комиссия по выяснению этого ущерба начала работу только через три месяца после заявления Кирштейна и должна была завер­шить свою работу только в ноябре 2005 года. Ее задачей было подсчитать не только ущерб, нанесенный депортация­ми послевоенных лет, но и, например, ущерб для экологии Латвии от деятельности автозавода НАР, созданного на об­щесоюзные средства; ущерб для «исторического облика Риги» от советских многоэтажек и даже ущерб для культуры Латвии от советской цензуры».

Свои претензии спешат предъявить и другие прибал­тийские страны. По словам М.Ю. Крысина, «парламент Эстонии в июне 2005 года также выдвинул требования не только о признании «незаконности советской оккупации», но и о материальной компенсации за «советскую оккупа­цию» — примерно на такую же сумму, которую запросили латыши. Правда, эстонские парламентарии скромно со­гласились получить ее «натурой» — например, взяв в аренду несколько участков леса в Сибири... В конце кон­цов Эстония пока остановилась на требовании в 4 милли­арда долларов за нанесенный Советским Союзом эколо­гический ущерб. А еще ее власти хотели бы получить ком­пенсацию в 75 тысяч долларов за каждого из 180 тысяч потерянных страною граждан, то есть еще 13,5 миллиарда долларов».

Литовцы, по словам М.Ю. Крысина, «сначала оценили размер компенсации в 278 миллиардов долларов, но по­том все же уменьшили его на порядок, и в итоге сейм при­нял резолюцию, обязывающую литовское правительство вести с Россией переговоры о выплате компенсаций в 20 миллиардов долларов».

Три прибалтийские страны стремятся использовать любое международное мероприятие для того, чтобы внес­ти в резолюции положения, которые

можно было бы испо­льзовать для признания законными их фантастических претензий. Эта цель преследовалась при разработке ре­золюции Парламентской ассамблеи Европейского совета от 25 января 2006 года. В резолюции говорилось, что «жертвы преступлений» «тоталитарных режимов», «кото­рые все еще живы, или их семейства, заслуживают симпа­тии, понимания и признания их страданий».

Одновременно три прибалтийские страны предъявляли свои территориальные претензии к России. Латвия долго не соглашалась подписать договор с Россией о границе, не желая отказываться от претензий на Пыталовский рай­он Псковской области (он входил в состав Латвии до 1944 года) и половину Качановского района. Хотя Эстония в ко­нечном счете сняла свои претензии на Печерский район Псковской области, включая город Псков, и район к восто­ку от Нарвы, включая Ивангород, при ратификации дого­вора о границе эстонский парламент внес поправку к до­говору об осуждении «советской оккупации Эстонии».

Постоянные претензии к России и обвинения ее в из­вечном стремлении поработить Прибалтику используются и для травли русского меньшинства в трех республиках. В уже цитированном выше официальном труде по латвий­ской истории утверждается: «Редко когда в Латвии был столь сложным, острым и доведенным до крайности отде­льными безответственными политиками национальный вопрос, как это наблюдается сегодня. В основе сложной ситуации лежит нежелание крупнейшего в Латвии нацио­нального меньшинства — русских (29% населения страны) смириться с политической реальностью и потерей приви­легированного положения. Часть русских считает, что они в политическом, культурном и языковом положении диск­риминированы. Им трудно свыкнуться с мыслью, что они живут не в Советском Союзе, а в независимой Латвии. Стабилизацию положения затрудняет и Россия, превра­тившая в декоративный элемент своей внешней политики защиту местного русского населения». Одновременно ав­торы «Истории» обвиняют в дестабилизации обстановки в стране движения, выступающие «в качестве защитников неграждан» и за «признание русского языка в качестве второго государственного языка».

В этих заявлениях все поставлено с ног на голову. Из­вестно, что в советское время русское население в Лат­вии не имело никаких привилегий. Более того, зачастую оно становилось объектом скрытой дискриминации.

Нынешняя «демократическая» Россия на деле не осу­ществляла никакого давления на Латвию с тем, чтобы по­кончить с дискриминацией русского населения, которая стала осуществляться в этой республике после 1991 года. Нельзя не согласиться с Дмитрием Кондрашовым, кото­рый в своей статье «Оранжевый национал-демократизм против «русского мира»: взгляд из Прибалтики» утверж­дал: «Влияние России на постсоветском пространстве — это миф. Ни в одной из европейских стран Содружества независимых государств и Прибалтики Россия никакого влияния не имела с 1991 года. Существовала только кап­ризная, снисходительная лояльность элит бывших респуб­лик СССР, которую Россия была вынуждена с огромным уроном для своей экономики сторицей оплачивать энер­гоносителями».

Разумеется, неверно считать, будто живущие в Латвии русские все поголовно страдают психическими расстрой­ствами, «забыв» про исчезновение СССР и не отдавая себе отчета в реальностях сегодняшнего дня. Борьба рус­ского населения Латвии за свои права, которую осуждают авторы официальной «Истории», является абсолютно за­конной и правомерной, как всякая борьба любого народа против его дискриминации.

Приняв 15 октября 1991 года постановление «О восста­новлении прав граждан Латвии и об основных условиях натурализации», парламент Латвии отделил «некоренное население» (30% население) от «граждан» Латвии, объя­вив его «негражданами». Одновременно, как писал из Риги доктор технических наук Михаил Леках, «русский язык, который звучит на территории Латвии с XVI века и которым пользуется более 90% населения, был признан иностранным». Новые власти стремились действовать по принципу «разделяй и властвуй», натравливая этнические группы друг против друга и изображая себя защитниками большинства. Одновременно они делали бесправными огромную массу населения, политическая активность ко­торой могла бы отстранить от власти правящую верхушку.