Причастие мёртвых
Шрифт:
Принципиальный!
Сегодня, кстати, трех бутылок ему, кажется, не хватило. Обычно-то это угощение было формальностью, такой же, как те полтора литра крови, с которыми Мартин приходил по ночам в гости. Это все равно как принести торт или, там, конфеты. Их же приносят не для того, чтобы накормить хозяев, а для того, чтоб сделать приятное. А этим вечером, выйдя из уединения за холодильником, Заноза выглядел… хм… немножко больше упырем, чем обычно. Хотя, с этой его подводкой, не разберешь, то ли глаза накрашены, то ли от голода запали.
Второй
— Мы идем на благотворительный вечер, — сказала Лэа, — в одном клубе. О-очень приличном, — она закатила глаза и фыркнула. — Ладно, зато там подбирается хорошая компания. Я вот думала, не лучше ли Мартину костюм надеть, но ему костюмы вообще не идут. Не знаю… пойдешь как обычно, — она подвинула Мартину вазочку с печеньем. — Занозер, с тобой все понятно. Костюм убьет весь пафос, ты станешь похож на старшеклассника и нас из клуба выгонят. Так что тоже пойдешь как обычно. Будете там… в общем, выделяться будете. Заноз, у меня к тебе ответственное поручение: последи, чтобы Мартин себя хорошо вел. Вам там придется улыбаться и, вообще, нравиться. А он в любой тусовке больше трех человек забивается в угол и оттуда на всех волчит как говняшка.
Мартин попытался представить себе картинку, воображение отказало, и он задумался, что же услышал Заноза, и как он это понял. Судя по ехидной ухмылке, у упыря с воображением все было в порядке, а прочее оставалось на совести тарвудского переводчика.
— Меня еще никогда не выгоняли с благотворительных вечеров.
— Значит, нас с Мартином арестуют за совращение малолетних. Лучше не нарывайся. Научись сначала не краснеть на слове «совращение».
— Я вообще не краснею, я мертвый, у меня кровообращение отсутствует, — Заноза скорчил рожу и встал из-за стола, — пойду покурю.
— Кури здесь! Мартин, дай ему пепельницу. И окно открой.
Мартин открыл окно, поставил на подоконник пепельницу, протянул Занозе свой «Галуаз». Хотелось погладить упыря по голове и сказать, чтоб не расстраивался. Но делать такое с мальчиком, который очень хочет казаться взрослее, чем есть — плохая идея.
— Хорошо будете выглядеть, — одобрила Лэа, глядя на них из-за стола, — оба в черном, оба с блестяшками. Посмотрим, за кого больше дадут, — она хищно улыбнулась. — Внешность решает, да, Заноз? Не слабо тебе уделать ребят из звездной тусовки? Можно с дайнами, все равно никто не поймет.
— Мм? — Заноза вопросительно поднял бровь, — мне не слабо, но что конкретно нужно? Вряд ли застрелить.
— Не надо ни в кого стрелять. Это благотворительныйвечер. Тебе надо быть круче них. Дороже продаться. И имей в виду, у них полно фанаток. Они того стоят, — улыбка Лэа стала мечтательной.
— В каком смысле — продаться?
— Аукцион там будет, — объяснил Мартин, предоставив Лэа мечтать о звездных парнях, — ну, типа. Мужчины — лоты, женщины — покупатели. Кто
— Убью, — заметила Лэа в пространство.
— Ладно, на вечер.
— Заноза, к тебе это тоже относится. Никаких «на ночь», я отвечаю за твой моральный облик.
— Нет, — Заноза покачал головой. — Я в этом не участвую.
Мартин не ожидал, что упырь может хоть в чем-то отказать Лэа. И, тем более, не ожидал, что тот откажет в такой пустяковой просьбе. Пусть даже просьба больше походила на указание в категорической форме, уж Заноза-то знал, что Лэа по-другому не умеет, и ничего плохого сказать не хотела. Нет, дело было точно не в тоне.
— Ладно тебе, Занозер! — Лэа тоже не поверила, — ты сможешь съесть любую из этих теток.
— Нет.
— Да почему?
У Занозы взгляд стал таким же, как когда Лэа спросила его, может ли он есть человеческую пищу. Очень сложно объяснять очень простые вещи, потому что они очевидны. А хуже всего, когда они очевидны только для тебя. Мартину тоже было интересно, почему Заноза не хочет поучаствовать в аукционе. В чем проблема? В женщинах? В дайнах? В том, чтоб быть круче кого-то? Нет, ну точно не в том, чтоб быть круче.
— Я не продаюсь, — сказал упырь, после долгого, в полсигареты, раздумья.
— Да это же не по-настоящему!
— Нет.
— Заноза. Это игра. Как маскарад или типа того. Или ролевка. Ты играл в ролевки? Ты же все время кем-нибудь притворяешься. Крутым. Панком. Взрослым.
— Я притворяюсь, — Заноза прикурил новую сигарету от предыдущей. — Кем попало. Я только джентльменом не притворяюсь. Джентльмен не может продать себя. Разве что, к этому принуждают непреодолимые обстоятельства.
— У меня непреодолимые, — Мартин улыбнулся, чтоб разрядить обстановку, отвесил Лэа шутовской поклон. — Вообще непреодолимые.
К его изумлению, Заноза помотал головой:
— Нет. Это не так.
Он не хотел выполнить просьбу Лэа. Принципы, да, понятно. Но он… что же, только что заявил, что желание Лэа и для Мартина недостаточно веская причина, чтоб поиграться в аукцион? Не счел Лэа достаточно… влиятельной? обаятельной? Не счел ее — достаточной. Тийсашкирх! И это парень, который час назад прискакал сюда с эдельвейсом, и чуть не умер от смущения, получив в благодарность поцелуй?
— Чему это ты учишь Змееныша? — Лэа не злилась — на Занозу, вообще, трудно злиться, но на Мартина взглянула с холодком. — Занозер, твои правила — это твои проблемы. Не хочешь поиграть, не надо, но Мартин тут ни при чем.
Заноза перевел взгляд на Мартина. Он уже не казался мальчиком, не казался подростком. Смотрел пристально и тяжело. Семнадцатилетний пацан, или столетний вампир? Золотые блики на ледяных сколах — танец солнечных лучей по поверхности айсберга. Что там под водой? Сто семнадцать лет посмертия? Или много веков от начала существования древнего рода, древних правил и принципов?