Причастие мёртвых
Шрифт:
Мартин хмыкнул.
— А ты молодец, мой упырь. Думаешь, они живые?
— Разве нет?
— Только для демонов. По ходу, для вампиров, видимо, тоже. Лэа не говори, они ей нравятся.
— А она где?
— В Питере. Ждет нас. Или не ждет, — Мартин пожал плечами. — Пойдем, что ли.
Оказалось, что Питер — это город. На той же планете, что и Москва Мартина.
— Санкт-Петербург, — объяснил Мартин, когда вокруг них вспыхнуло кольцо портала, — так понятней?
Да, так было понятней. Санкт-Петербург и Москва — две русские столицы.
— Столица одна, — Мартин улыбнулся, — ни черта-то ты не знаешь. Хотя, конечно, у вас там их, может,
Лэа ждала их. И не одна. Портал открылся в полутемный коридорчик, куда доносилась приглушенная музыка, там-то, нетерпеливо притопывая ногой, она и ожидала. В сиреневом платье с юбкой-колокольчиком и круглоносых туфельках с пряжками она выглядела лет на пятнадцать. И превратилась в настоящую принцессу. Стройная фигура стала хрупкой, белая кожа — прозрачной, голубые глаза — огромными и бездонными. Лэа играла в милую девочку, ей нравилась игра, у нее получалось. Если б Заноза не влюбился в нее еще в первый вечер на Тарвуде, сейчас было бы самое время. А рядом с Лэа, приобняв ее за талию, стоял высокий, широкоплечий мужчина. Лет тридцати. Ровесник Хасану, может, на пару лет старше. Коротко стриженый блондин, в расстегнутой кожаной куртке с цепями и заклепками, и в кожаных же штанах. Застегнутых. На штанах клепок и цепей тоже хватало.
Заноза привычно принюхался. И Мартин ударил его по предплечью. Сильно, резко. Отбил руку вниз. Раньше чем пальцы коснулись рукояти пистолета.
Быстрый демон.
Хрен там. Умный демон. Знал, что будет, следил, готовился остановить, поэтому и успел вовремя. Ну, и быстрый конечно, чего уж.
— Вот видишь, — сказала Лэа, — они пришли, я же говорила. Это Заноза. Заноза, это Сергей Погорельский. Тебе, правда, не выговорить. Занозер отказался участвовать, — она очень по-принцесски скривила губы, — и Мартина подбил. А мог бы стать лучшим лотом. Серега, он бы тебя сделал.
— Привет! — Сергей Погорельский шагнул вперед, протянул руку, — чего отказался-то? Мартин, а ты?
Мартин оттер Занозу плечом, пожал Погорельскому руку, улыбнулся во все тридцать два зуба. Не демон, а заряд позитива и дружелюбия:
— Привет! Что нам с тобой делить больше нечего? А Заноза, вообще, по-русски не говорит, толку от него тут…
— Ну, Занозе, чтоб покорить наших дам, разговаривать не обязательно, — улыбка Погорельского была менее ослепительной, чем у Мартина, зато куда более искренней, — Заноза, ты музыкант?
Заноза мотнул головой. Разговаривать с этим… смертным он не хотел. Чтобы разговаривать, нужно было набрать воздуха в легкие, а это означало — снова почуять запах. Тот самый, который остался на Лэа.
Мартин знал…
Что тут, на хрен, происходит?!
— Пошли, — сказала Лэа, — столик у вас на двоих, имейте в виду. Увижу рядом хоть одну юбку… ну, вы знаете.
— Суровая, — Погорельский вновь улыбнулся. — Ревнивая.
Столик Лэа выбирала сама, и выбирала не как принцесса, а как неплохой тактик. Свет тут был неярким, вид на танцпол, превращенный в подиум, открывался — лучше не придумаешь, и зал простреливался из конца в конец. Они с Мартином бросались в глаза здесь, где мужчины были в костюмах, а то и в смокингах, а дамы — в вечерних платьях, и, будь настроение получше, он бы уже сделал так, чтоб только на них все и смотрели. Чтобы сначала удивлялись, потом любопытствовали, потом — не могли удержаться от того, чтобы подойти и заговорить. Но сегодня чужие взгляды не радовали.
Для такого настроения тоже были подходящие дайны —
Лэа могла их видеть почти из любой точки. Ну, и они ее тоже, конечно. В своем платьице, тонкая и гибкая, со светящимися короткими волосами, она походила на фею. Красивых женщин в зале хватало, но фея была только одна.
Хорошо, что не настоящая. От настоящих фей сплошные проблемы.
Не стоило брать с собой пистолеты.
— Не стоило брать оружие, — сказал Мартин.
— Я не знал.
— А я не подумал. Ты запах почуял?
— Да.
Не корица и полынь, а человеческий… смертный запах. Погорельский пах, как еда. Правда, Занозу с души воротило при одной мысли о том, чтоб попробовать его крови.
— Ты ему понравился, — Мартин выложил на стол сигареты, зажигалку. — Даже я понял.
— Я всем нравлюсь.
— Злишься?
— В бешенстве.
— Извини.
— Я не из-за тебя бешусь, — Заноза вытянул сигарету из пачки Мартина, протянул демону свой «Житан», — я из-за него. И потому, что не понимаю. И потому, что… не понимаю.
Он скрипнул зубами. Как объяснить? Как объяснять то, что самому непонятно?! Тем более, что он же не знает, что происходит, почему, в чем причина. А не зная, нельзя делать выводы.
— Даже у людей так бывает, — заметил Мартин, — сплошь и рядом.
— И у людей это называется… всякими некрасивыми словами.
— Непонятно, почему.
— Сейчас я начну беситься из-за тебя, — предупредил Заноза, щелкнув зажигалкой.
Близость огня, мгновенная вспышка ужаса — то, что надо, чтоб злость прошла. Он прикурил, понял, что успокаивается, передал зажигалку Мартину.
— Человеку нельзя жить с демоном, — сказал тот. — Нужен кто-то еще, кто-то такой же, понятный, не опасный, нормальный. Понятный.
— Повторяешься.
— Нет, просто понятность — самое главное. Он раньше был, до того, как мы с Лэа встретились. Был ее парнем. Он музыкант, притом, известный. И поэт. И, кстати, очень хороший музыкант и поэт. Обычный человек, но про Лэа он знает почти все. А может вообще все. Другие миры, демоны, магия, Тарвуд. Все его баллады — про нее, и для нее. Их столько людей слушает, а они — только для нее. Я так не умею. Ни стихов, ни музыки, только когти и убийства. Я ей пробовал хотя бы цветы дарить, но как-то, знаешь, не получается. Ей не нравится. А он умеет. И цветы тоже. И Лэа может к нему уйти, когда я… не знаю, становлюсь слишком странным, или слишком сильно достаю. Серега — ее крепость, тот, с кем она себя чувствует в безопасности. И этого я ей тоже дать не могу.
— Лэа не верит, что ты демон.
— Но знает. И мне нельзя вести себя как демон, но я не могу всегда быть человеком, как ни стараюсь. Заноза, мы с ней всего три года вместе, ко мне нельзя привыкнуть за три года. Постепенно… все наладится. А он когда-нибудь умрет.
— Когда? Почему не сейчас?
— Эй, ты о чем? Я имею в виду, умрет от старости.
— Почему не сейчас?
Он уже не злился, теперь осталось только недоумение.
— Потому что Лэа его любит, — сказал Мартин терпеливо. — Если с ним что-то случится, ей будет плохо.