Причастие мёртвых
Шрифт:
— Вот это да! — сказал Заноза. — Вот это я понимаю, леди умеет стрелять.
Ему сеньора Сагита нравилась. Она по вечерам приходила в таверну, заказывала какой-нибудь вкусный чай и тарелку клубники, и сидела молча. Ела ягоды, смотрела в окно. Скучно проводила время. Но Заноза говорил, что она очень красивая, и что-то еще про самобытность. Вроде как, ему нравилось, что сеньора Сагита живет по своим правилам, и плевать на всех хотела. Да, это Беране тоже нравилось. Но — красивая? Да уж, куда красивей — кожа серая, волосы черные, глаза — желтые, как у кошки, и такие же огромные. Хотя, у Занозы
Берана постаралась встать так, чтобы увидеть свое отражение в ограждающем ристалище силовом поле. Поле, вообще-то, прозрачное, но иногда становится зеркальным. Свет так падает, или что? В этом Берана не разбиралась, она не маг, она — моряк и боец. Мигель говорил, что капитану корабля нужно знать много разного, и про магию в том числе, и про физику, но Беране пока позаглаза хватало астрономии и алгебры.
Кажется, она тоже была красивой. С этой розой и в новой курточке — очень даже. А то, что ей Заноза никогда не говорил комплиментов, так это потому, что у него вкуса нет вообще. Кто ему нравится? Сеньора Сагита и сеньора Лэа! Тут и добавить нечего!
— Заноза, — пора было отвлечь его от любования сеньорой Сагитой, — а ты из лука стрелять умеешь?
— Угу.
— А откуда?
— Отец учил. Потом в школе. Лук и фехтование лучше, чем гребля и бокс.
— Да?
— Угу.
— Зануда, — Берана вздохнула.
Нет, скучно ей не было, ей самой нравилось смотреть, как непрерывным потоком летят в мишени тяжелые стрелы. Но почему бы сейчас не выступать мастеру Роа, например? Он маленький и кривоногий. Или, вон, Ксо? Тот еще мельче, чем мастер Роа, к тому же, черный, как эфиоп. Да хоть бы и Дикейсеру, хоть он и высокий, и молодой. Так нет же, все трое стояли у ограждения и хлопали сеньоре Сагите. Дикейсер бросил ей цветок, эльфийка дернула рукой, и цветок оказался наколот на наконечник стрелы, которая тут же ушла в полет, в очередную мишень.
— Пойдем, — сказал Заноза, — а то плохому научишься.
И пошли к столам. Плохому, скорее, можно было научиться как раз там. Там наливались вином и пивом, орали песни, сквернословили, ухаживали за женщинами, хвалились и ссорились. Ничего нового, вообще-то, да. Хотела бы Берана этому научиться — давно бы стала лучшей. Нет, за женщинами ухаживать — это нет. И пить ей не нравилось. Но она любила петь, и умела ругаться, а в том, чтоб с кем-нибудь поссориться и подраться с ней только сеньора Лэа и могла соперничать.
— Лэа зовет, — сказал Заноза, остановившись.
Легка на помине.
Никакой сеньоры Лэа поблизости видно не было, но Заноза развернулся и уверенно направился к реке. Слышит он хорошо. Чересчур. Мог бы и похуже.
Берана расстроилась. Ей нравились большие компании, но не тогда, когда она там становилась лишней. А сеньора Лэа просто мастерски умела делать лишними всех, кроме себя. Она, вообще-то, была хорошая. По чести-то сказать. Злая просто.
Берана от расстройства даже задумалась, а может, ей сеньора Лэа нравится? Может, ей сеньору Лэа жалко? Она же все время одна да одна, никого не любит, ни с кем не дружит, кроме леди Калиммы. А леди Калимма, с ее пауками, подружка, должно быть, так себе. Кроме пауков у нее еще и мыши живут, поди, и черти какие-нибудь.
Ну, и откуда тут хорошему характеру взяться, когда муж — демон, подруга — ведьма, а из поклонников — только вампир?
Правда, вампир — лучше не придумаешь!
Сеньора Лэа и сеньор Мартин нашлись у самой воды, там, где берег вдавался в реку песчаным языком. Тут стояла скамейка — распиленное вдоль бревно на двух чурбачках. Сеньора Лэа сидела у мужа на коленях, в руках у нее была бутылка с вином.
— Черешневое, — сказал сеньор Мартин, — молодое. Очень вкусное. Берана, будешь? Заноза, тебе не предлагаю. Вампиры не пьют вина, — объяснил он Беране. — Только виски и бурбон.
— И коньяк, — добавил Заноза.
— А коньяка нет, — сеньор Мартин вздохнул. — Я его не люблю. Есть виски. Хочешь?
Заноза кивнул и достал сигареты:
— Можно?
— Кури, — разрешила сеньора Лэа.
Мартин отдал Занозе фляжку, взял у сеньоры Лэа бутылку, глотнул из горлышка и протянул бутылку Беране:
— Угощайся.
Она угостилась. Чего бы и нет? Молодое черешневое вино, это же как сок или компот. Это не водка какая-нибудь.
— Заноза, — сеньора Лэа махнула рукой, когда Берана попыталась отдать бутылку ей, мол, не надо, пейте с Мартином сами, — сколько у тебя женщин?
— В смысле?
— В прямом!
— По-моему, это неподходящая тема для разговора.
— Ты не умничай, ты ответь.
Заноза прикурил. Помолчал, пока затягивался и выдыхал дым. Потом сказал:
— Ни одной.
Разочаровывающий ответ. Берана взяла у Мартина бутылку и сделала еще один глоток. Да. Разочаровывающий. Как цветы ей дарить, так она считается, а как женщина, так сразу не в счет?
— А как же та тетка, которая всего боится? — спросила сеньора Лэа.
Берана переводила взгляд с Лэа на Занозу и обратно. Мартин тоже. Заноза, судя по его виду, понимал не больше, чем они.
— Какая тетка?
— Ну, та! В каске и бронежилете!
— А! — он заулыбался сквозь завесу дыма, — Эшива. Да она вообще ничего не боится. Ей двести лет, и фокусов в арсенале больше, чем у Копперфилда! Это ее все боятся. Кто успевает. Но она, вообще-то, мирная. Без надобности не убивает. И не обидчивая.
— Значит, одна женщина, все-таки, есть?
— Ну… если ты про дом спрашиваешь, то да. Две. Еще Мисато. Но она в другой тийр уехала. А что?
— И всех, все устраивает?
— Если б устраивало, Мисато бы не уехала.
— Но тебявсе устраивает? — сеньора Лэа была настойчива, явно спрашивала не из любопытства. Берана с сеньором Мартином передавали друг другу бутылку. Влезать в разговор совсем не хотелось, а вот послушать было ужасно интересно. — Никаких моральных проблем из-за того, что у тебя две женщины и парень?
Заноза поперхнулся дымом.
— Чего?! — глаза у него стали круглыми, а вид — непривычно растерянным. — Какой еще парень?
Сеньор Мартин перестал смотреть на Занозу и стал смотреть на воду. Даже про вино забыл. Беране показалось, он очень хочет оказаться где-нибудь в другом месте.