Прием Чаплина
Шрифт:
Повернулся Арсений, осмотрев ведунью и младшего брата. Задумчиво принялся чесать подбородок Василий. Федор же стал еще более мрачным и задумчивым.
— Как хозяйство у вас? — сменила тему женщина. — Козы не болеют? Молоко коровы справно дают?
— Справно, — отстраненно ответил старший. — Почитай, уже пять десятков голов. Молока хватает, сыр славный выходит.
— Твой отец умеет дела вести, — кивнула ведунья. — Столько земли держит, столько скота. У вас полей штук десять уже? Так иной раз и не поверишь,
— Иногда приходится нанимать, — пожал плечами Арсений. — Полей полтора десятка. Как сенокос или уборка урожая — без наемных рук не обойтись.
— Если бы отец добро на трактор дал, сами бы справлялись, — недовольно буркнул Федор. — А так, как рабы на полях, почти все вручную.
— У нас кони есть, — возразил старший. — Плуги, сеялки механические.
— А толку с них, — фыркнул младший. — Один черт почти все руками делаем.
— Тут Федор прав, — вмешался Василий. — С трактором все быстрее было бы.
Ведунья усмехнулась, поглядывая на братьев. Арсений спорить с Федором и Василием не стал. Он обратился к попутчице:
— Дубовая, у нас немного хлеба и яиц осталось. Перекусишь?
— Не откажусь, — кивнула ведунья. — А молока нету?
— Дай ладонь забрал, — хмыкнул Василий. — За проезд по Цветочной.
— Вот ирод! Все никак не угомонится. Все ему мало, — недовольно сморщилась Дубовая. — Доведет ведь до греха — прокляну. Видят духи — долго терплю!
Никодим Прокофьевич вышел на просторную кухню и взглянул на сыновей.
Арсений стоял у кастрюли с ложкой и пробовал бульон на соль. Василий чистил морковь, а Федор сидел за столом и резал лук.
Глава семейства спокойно подошел к небольшому шкафчику, достал оттуда трубку, небольшой мешочек с табаком и остановился у стола, за которым сидел младший.
Молча оглядев его работу, он глянул на миску с морковью и произнес:
— Моркови побольше сделай.
Василий кивнул, а отец молча направился с табаком и трубкой из дома.
— Федь, еще лука пару головок нарежь, — произнес старший брат.
— Хорошо, — буркнул тот, дорезав картофелину. Поднявшись он нагнулся к корзинке, где лежал репчатый лук.
— Федь, отец сейчас на крыльце курит, — начал Василий. — Сходи, поговори. Может выйдет чего. Только, как я тебе говорил, не напрямую.
Федор кивнул хмурый взгляд на среднего брата, а затем глянул на Арсения, что стоял у плиты.
— Сходи, — выдал старший брат. — Лук сам нарежу.
Федор неуверенно отложил нож, вытер руки о фартук, а затем поднялся. Парень повесил передник на стул и неуверенной походкой пошел на выход.
— Слушать не станет, — произнес Арсений, усаживаясь рядом с Василием. — Или просто промолчит и ничего не скажет.
— Слушай, — вздохнул средний брат. — Давай по-честному.
— Отец так решил… — начал было старший.
— Отец так решил, — перебил его Василий. — Но если ты мне сейчас скажешь, что это справедливо — я тебе в рожу плюну.
Арсений промолчал, быстро почистив лук и принявшись его аккуратно нарезать.
— Ты на агрономических курсах учился. Я учусь на счетовода в купеческом приказе. А он? Он ведь не тупой. А его получается, вроде как, за еду в рабство к сапожнику.
— Скажешь тоже, в рабство, — неохотно проворчал Арсений. — Он учиться будет, а это значит, что…
— Что рук у сапожника не хватает. Он будет всей черновой работой заниматься. А сам сапожник только до ума доводить. И так будет, пока он сам еще работать может. Денег Федя хрен получит. Кормить будут и славно. Пусть с натяжкой, но это суть рабство. Справедливо это?
— Отец сказал, значит…
— Да, что ты заладил, отец сказал, — сморщился средний брат и поднял взгляд на старшего. — Я все понимаю. Денег не шибко, но… вот так. Как-то это… Несправедливо.
— Когда он малый был, мать с ним постоянно носилась, — произнес Арсений, продолжая нарезать лук. — Вот ты помнишь, чтобы тебе сказки на ночь мать читала?
Василий нахмурился.
— И я не помню, — кивнул старший брат. — А с ним возилась. Постоянно.
Тут он поднял взгляд на среднего брата и спросил:
— Справедливо?
В это время, на крыльцо, рядом с отцом присел Федор.
Отец спокойно, обстоятельно и неторопливо набивал трубку. На улице был вечер, солнце уже клонилось к горизонту, а теплый ветерок и стрекотание кузнечиков создавали особую летнюю атмосферу.
— Пап, тут… Арсений сказал, что ты хочешь меня к сапожнику в ученики, — произнес Федор, задумчиво рассматривая свои руки. — Тут как бы…
Отец молча глянул на сына, вставил трубку в рот и достал спички.
— Я в общем… Я хотел сказать, что меня к ремеслу совсем не тянет, — растерянно и со страхом произнес Федя. — Ну, обувное дело, оно, конечно, важное. И вроде как без работы никогда не будешь, но вот вышло так… Что меня от мысли одной воротит.
Никодим Прокофьевич прикурил, пару раз выпустил дым и продолжил смотреть на двор, где неторопливо и вальяжно ходили куры, что разгребали лапами землю, выискивая себе прокорм.
— Меня вот… Мне кажется, что я на что другое сгожусь, — осторожно произнес Федор.
Мужчина затянулся сизым дымом и глянул на младшего сына. От тяжелого взгляда отца парень сразу ссутулился и неуверенно произнес:
— У меня ведь сила магическая есть, так?
Мужчина выдохнул дым через нос и снова уставился на двор с курами.