Прием Чаплина
Шрифт:
— Ваше благородие!
— Что у тебя тут происходит, мать твою?! — протиснулся к нему пузатый мужчина с шикарными рыжими усами под носом.
— Господин начальник, тут двое мальчонку крутить пытаются, а он их бандитами обозначил.
Управляющий стражей станицы глянул на парня, что продолжал держаться за столб, а затем на здоровяка. Хромой попытался скрыться за спиной Сиплого и раствориться в толпе, но за его спиной успел встать еще один стражник.
— Кто? — пробасил начальник.
— Мальчонка
Глава стражи станицы вынул небольшую прямую черную палку с красными рунами и приказал:
— Вы трое — за мной. Шаг в сторону — сожгу к чертовой матери! Понятно?
Хромого и Сиплого вытолкали вперед, а усатый стражник поднял взгляд на Федора.
— Тебе отдельное приглашение?
Парень тут же слез и направился в указанную сторону.
Прошли они недалеко, буквально с сотню метров.
Народу тут было меньше и, найдя небольшой пятачок, они остановились.
— Самойлов, выверни карманы у них, — не глядя на стражника, рядом произнес главный стражник станицы.
Тот сноровисто обыскал Сиплого, выложив на каменные плиты под ногами содержимое, а после и Хромого.
— Тебе зачем нож? — хмурясь, произнес усатый.
— Так, зубов почти нет, господин начальник, — состроил грустную гримасу Хромой. — А так и яблочко порезать и горбушку хлеба. Мы же, ничего такого, господин начальник! Это внук мой Федор, блаженный он. Богу молится в нужнике, а порой и поет на людях ни с того, ни с сего.
Стражник громко втянул носом воздух, глянул на Сиплого, затем на Хромого и недовольно пошевелил рыжими усами.
— Рожи у вас… протокольные, — задумчиво произнес он.
— Ваше благородие, — подал голос Самойлов, протянув руку с золотым кулоном начальнику.
Тот взял в руки кулон, осмотрел и поднял взгляд на двух преступников.
— Не наше это! Мы за рыжее вообще не в курсах были… — вскинулся Сиплый, но тут же получил тычок в бок от Хромого.
— Вы чего, урки? За дурака меня держите?! — тут же покраснел от злости главный стражник. — У меня императорский состав на станции, а вы тут пляски с золотом устроили?! Я вас, сук, в пепел обращу и в нужник вывалю!
— Торсунов, — подошел к ним мужчина в дорогом фраке. — Что у вас тут происходит?
Одет он был в дорогущий фрак, под ним была белоснежная рубашка. На голове шляпа-цилиндр, а в левой руке трость. На лице россыпью лежали морщины, а из-под шляпы выступали седые локоны.
— Семен Гаврилович, вот… Уголовщина распоясалась. Сперли где-то кулон золотой, да видимо, не поделили, — тут же потерял всю спесь стражник, демонстрируя кулон.
— Я не вор! Это мое! — подал голос Федор.
— Поговори у меня еще! — погрозил кулаком стражник.
— Фамилия твоя как? — задумчиво спросил Семен Гаврилович. Он взял за руку Торсунова и поднес
— Горт. Федор Никодимович я, — ответил парень.
Хромой, все это время поглядывавший по сторонам, искал выход. Но, заметив, как в него упер тяжелый взгляд второй стражник, со злостью покосился на парня и произнес:
— Витька это. Шестерка наша, — произнес он и улыбнулся желтым рядом редких зубов парню.
— Я их не знаю, — тут же набычился парень. — Федором меня зовут!
— Заткнулись оба! — рыкнул на них главный стражник. — Семен Гаврилович, мы их придержим пока, а в управе уже разберемся…
— Этих двоих забирай, — отодвинул от себя руку стражника мужчина. — А мальчишку заберу я.
— Так, а это…
— Это его, — спокойно ответил он.
— А как тогда… — начал было усатый стражник.
— Кулон отдай. Насколько я помню — это кулон его матери. Так? — глянул он на Горта.
— Так, а вы откуда… — начал было парень, но незнакомец отвернулся и направился к поезду, на ходу бросив: «Догоняй!»
Федор тут же схватил кулон с руки растерявшегося стражника и припустил за спасителем.
— Извините, а вы откуда мать мою знаете? — спросил он пристроившись рядом.
Мужчина остановился и взглянул на парня.
— Стой, сука!
Федор и Семен Гаврилович одновременно взглянули в сторону стражи и двух уголовников. Сиплый уже лежал лицом в каменную плитку, прижатый ногой Самойлова. Хромого же отхаживал дубинкой сам главный стражник города.
— Скажем так, мы пересекались, и я видел этот кулон, — спокойно произнес он и продолжил идти к вагону, у самого поезда.
— А вы… вы тогда и отца моего знаете?
— Никодима Горта? Естественно. Было бы подозрительно пересекаться с твоей матерью, но не быть знакомым с ее мужем.
Федор нахмурился, секунд десять молча шел рядом, после чего спросил:
— А как ваша фамилия?
Семен Гаврилович снова остановился и еще раз оглядел парнишку.
— То есть ты хочешь сказать, что не знаешь, кто я?
— Нет, — спокойно ответил Федор и тут же нахмурился, еще раз оглядев дорогой фрак и начищенные до зеркального блеска ботинки.
— Как называется наш уезд? — спросил наконец мужчина.
— Так… Нижнеземский.
— А единственный и крупнейший землевладелец в этих землях…?
— Кузнецовы, — ответил Федор, уже ощущая подвох, но не понимая, в чем он.
— А глава рода Кузнецовых…?
— Так… это… Семен, — тут до парня все же дошло, и он втянул голову в плечи, закончив: — Семен Гаврилович.
Мужчина тяжело вздохнул и обреченно произнес:
— Во что превратилась наша молодежь? Как можно не знать, как выглядит хозяин земли, на которой ты живешь? Кстати, что ты тут делаешь?