Приевшаяся история
Шрифт:
— Так не ходите дальше озера. К нему и то не со всех сторон подходить можно. Таблички натыканы: «Прохода нет!» Почва у нас твердая, а там, говорят, пустоты. А при вас ни снаряжения, ни вещей толком.
Дальнейшее движение осуществлялось под комплексом невербальных заклинаний. Мне совершенно не надо было, чтобы житель местной станции видел, как я зайду за барьер, глядя на величественный замок на холме над озером.
Июньский воздух был наполнен магией. Ощущение было такое, что стоишь в эпицентре страшной грозы и молнии разлагают воздух до состояния озона. Магглам противопоказано долгое нахождение вблизи волшебства. Организм волшебников преобразует без вреда, получающуюся трехатомную структуру кислорода. А обычный
В частности, это один из фундаментов под теорией о превосходстве чистокровности над полукровностью. И одна из возможных причин, кроме прочих, что у меня нет ни братьев, ни сестер. Зато вокруг Хогвартса самый чистый, без преувеличения, воздух, напрочь лишенный бактерий и плесневых грибков.
И пусть в нем шла тотальная восстановительная работа похлеще, чем в моей дыре, но учеников не было, и места для жизни было полно. Подземелья сохранились в первозданном состоянии, в них я и обустроился заново по старой привычке, занявшись электронной каталогизацией своей библиотеки.
Без малого двадцать лет назад я электрифицировал единственную часть Хогвартса — свои владения, замаскировав такую благодать простецов с помощью установки генератора в месте тока подземных вод. В остальном замок продолжал функционировать на магической энергии.
А вокруг Малфой-менора, на достаточном отдалении, законсервированный на период проживания шайки особо враждебно настроенных злодеев, стоял десяток ветряков.
Остается вопрос, почему не занялся этим ранее. Я и сам им задаюсь. Мое амплуа сказочного злодея отнимало столько духовных и физических сил, а необходимость его поддерживать кипела на медленном, но неустанно поддерживаемом огне шпионства, необходимости носить несколько масок, моих собственных комплексах относительно сына возлюбленной, промахе, данных в отсутствие разума как такового обетов.
Да если бы меня оставили в покое, вполне возможно, Грейнджер не пришлось бы внедрять мир магглов в магический. В конце концов, никто и никогда не запрещал напрямую этим заниматься.
Антитрансгрессионный барьер пока не был установлен. Несколько раз, чувствуя все еще непомерную слабость, перенесся домой, чтобы разобрать и внести в каталог свои книги, хранящиеся в Тупике прядильщиков. Закончив с этим занятием, принял по мере сил участие в восстановительных работах. Для этого понадобились мои никуда не девшиеся связи с домом Малфоев. Покидая пост главы Попечительского совета, Люциус утащил в клюве информации, сколько смог отхватить. И информации первосортной. У него имелся подробный план Хогвартса, все выкопировки, система тепло- и водоснабжения. Подробное описание устройства и расписание поворота всех ста сорока двух лестниц, со всеми формулами примененного для этого волшебства. Друг согласился, не без сопротивления, их предоставить.
И все же, когда какое-то место становится твоим домом на семь лет, трудно испытывать к нему слишком однозначные чувства. И сколько бы плохого ни случалось в его стенах, и хорошее бывало. Как ни странно, именно Люциус взял с меня обещание, что я вернусь в Хог. И если не возьму в руки все вожжи из неких морально-этических принципов, то зельеварение преподавать продолжу.
А я и не метил на место Минни. Старушка сдала, ей как раз впору было начинать есть лимонные дольки! Старушкой ведьму сделали последние пять лет. Во время своей учебы я помнил ее темноволосой сухонькой женщиной без слишком явных печатей возраста на челе. Подвижной, быстро соображающей и просто великолепной во многих магических отраслях. Теперь ее голова окончательно убелилась сединами, а вокруг рта
***
МакГонагалл укутала ноги старинным шотландским пледом. Помостилась немного в кресле, следя одним глазом за движениями домовушки, разливавшей чай. Задвинула одним пальцем очки на переносицу и уставилась на меня пристально. А через полминуты издала короткий и резкий смешок.
— Северус, прости меня, но ты то дерьмо, которое всегда всплывает… Удивляюсь я тебе… А не хочешь сюда? — она выразительно кивнула на кресло, которое занимала.
Наш разговор был не первым и не последним, но встречала меня Помона. Она же и подсказала, что наши владения под землей вполне пригодны для жизни.
— С каких это пор уважаемая блюстительница порядка и справедливости стала выражаться хуже старьевщика из Лютного переулка?
— Сев, у меня земля трещит под ногами. Камни можно сложить назад, воссоздать все барьеры и чары. Но в этом году семьдесят пять детей не поступили. А в следующем сколько их перейдет просто на домашнее обучение? Из седьмого курса подали заявления о восстановлении девятнадцать человек. Фамилии, насчитывающие от двух веков чистокровной генеалогии, сильно раздумывают о сохранности наших методов и уравниловке в отношении учеников. А главное, у меня нет основного костяка. Люпин мертв. И Гораций, ты знаешь?.. — она понизила голос до шепота. — Синистру переманили в Министерство, будто мало у них своих арифмантов. Теперь и у Сивиллы там целый прорицательский отдел. «Гадальный штаб»! А надо и вместо себя кого-то ставить…
— Я не мог попасть на похороны Слагхорна: занимался активным устройством своих. Знаешь, это ведь совсем непросто подобрать достойный гроб… И с семейным склепом Принцев у меня возникла неувязочка, как у Снейпа… — я вздохнул. Давно не предавался подобным фантазиям.
— Если на мое место ты не хочешь, займи любое из подходящих тебе по статусу, кроме чар. Старый гоблин будет жить вечно. Он еще с Бинсом поспорит за место в строю преподающих привидений.
— А тебе не терпится взять на все должности призраков? — я отхлебнул чай, имея в виду в данном случае себя.
— По твоим глазам вижу, что вынужденное бездействие тебе надоело! Более того, ничего умнее, чем вновь начать издеваться над детьми, ты не придумал, — дамблдоровская проницательность переходит вместе с постом.
— Ну, почему же? В отдел науки хоть сейчас. Аптечку можно открыть и творить глазные капли вплоть до собственного посинения от паров свинца и ртути. Минерва, — я выразительно откашлялся, — составлением контракта я займусь с такой тщательностью, которая тебе и не снилась. Хватит с меня обещаний сделать то не знаю что. Я составлю, наконец-то, учебный план, согласно которому выделю себе время на научную деятельность в достаточном количестве. И мне нужны развлечения.
— Какие это?! — на ее лице отразился ужас.
— Пыточный зал, только чтобы без ущемлений всяких! Хочу дыбу и кипящее масло, непременно! И вообще, я говорю о дуэльном клубе. Все беды оттого, что детям негде выплеснуть энергию. В квиддич играют единицы. Чрезмерная интеллектуальная нагрузка таит в себе зерно вольнодумия. Я настаиваю на дуэльном клубе. И поверь мне, такой груши мне вполне хватит для того, чтобы быть пушистой овцой в остальное время.
Мы могли позволить себе шутить и ерничать. Теперь никому не было достаточно хорошо и комфортно на душе. Воспоминания в скорбных ночных бдениях заставляли грызть подушки. Мой последний внутренний диалог с Лили загнулся под напором действительности. И рана давала знать о себе чаще, чем я хотел. Это было нечто связанное с нервной проводимостью и, должно быть, с проводимостью течения магии. Что-то мешало самоисцелению организма. Боль иногда возвращалась и пронизывала такая, что метка бледнеет в воспоминаниях по сравнению с ней.