Приевшаяся история
Шрифт:
Но шум и суета близости нового учебного года здорово подлатали опоры оптимизма.
***
Я сидел в учительской и цедил кофе. Явился специально раньше многих. Люблю составить впечатление по манере здороваться и входить в незнакомое место. Следом пришла Минни, подтянутая, почти прозрачная в области талии, стянутой черным кушаком. Ах, даст еще прикурить молоденьким выскочкам из нового педсостава! Спраут всю дорогу не давала мне забыть, что я всегда могу рассчитывать на ее поддержку. Флитвик кивнул скупо.
Новым профессором арифмантики оказался юноша из рейвенкловцев Зак Кит — так вот, коротко и ясно, как двузначная
Профессором трансфигурации стал мужчина в летах. Я совсем не знал его ни по стану пожирателей, ни по орденским делам. Иногда подобная темная лошадка может таить в себе слишком много интересного. Так много, что скоро захочется личности поскромнее. Но все мои размышления были следствием паранойи.
Я даже, не сдержав улыбки, вспомнил, как предлагал слегка во хмелю старому приятелю стать на должность преподавателя ЗоТИ. Нет, ну каждый из нас был способен родить на свет такую непомерную гадость, которая не снится в страшных снах магам-обывателям. Следовательно, мы автоматически приспособились защищаться от нее. Ради моего спокойствия и укрощения прыти он напомнил, что с детства занимается финансовыми махинациями. И теперь-то ничто не мешает предаться любимому делу. С министерских постов Люциуса не то чтобы поперли. Как всегда, опережая события на корпус, он подал прошения об отставке сразу после суда. И вот финансовое благополучие дома Малфоев росло и крепло, а в вертикальном порядке пополз шепоток, что стране не помешает такой прозорливый министр магии, способный установить расшатанную после войны экономику на твердые рельсы.
Минерва всех благодушно перезнакомила и перешла непосредственно к расписанию, составленному на первый триместр. «Беременность» развивалась согласно четкому плану… Девятнадцать учеников, решивших, что последний год обучения пошел книзлу под хвост, решено было не распределять по прежним факультетам, а поселить неподалеку друг от друга. Девочки — у Помоны, а мальчики — под моим неусыпным присмотром. И как бы ни было смешно, но радостное воссоединение Лонгботтома и моего крестника, которых раньше на одном поле по нужде ходящими было не застать, выглядело вполне оптимистически. Как и все действо, стоящее у истоков новой жизни.
Кое-какие организационные моменты плавно перетекли в банкет, заключающийся в горькой попойке. Рюмочки опрокидывались одна за другой. И в тот момент, когда старина Флитвик начал демонстрировать свою способность удержать рюмку на длинном полугоблинском носу, мне стало батюшки как плохо.
Рот наполнился вязкой слюной, сердце рухнуло в пятки, а боль распустила свои многочисленные извивающиеся щупальца. Я встал и, стараясь не терять лица, двинулся к выходу. Слова доносились сквозь вату. Я доползу,
— Этот Снейп, — чуть растягивая слова, утверждал некий МакМилан, ставший нашим новым трансфигуратором, а я ведь еще не ушел, — мог бы проявить чуть больше уважения к коллегам.
Остальное могу только додумывать. Но в коридоре меня догнала та самая странная ЗоТИшница. Ее-то откопали, слабо сказано… Представительница венгерской школы, выпускница Гнезда. В ежегодно выпускаемом альманахе зарубежного магического образования в Венгрии значилось две школы — Гнездо и Логово. Когда-то в одной из них них обучались мальчики, в другой — девочки. Затем школы поменяли специализацию. Логово выпускало обычных магов, умеющих контролировать свои способности, а Гнездо специализировалось на боевых навыках. С большой натяжкой, и не в нашу пользу, ее можно было сравнить с дополнительным образованием для авроров.
— Заткнитесь вы! А вы, — Минерва ткнула дрожащим пальцем в юную леди, — проводите его в покои.
— Мне непонятно, зачем? — отвечала она, чуть коверкая слова.
— Чего же проще?! — взбесилась МакГонагалл. — Докажете свою состоятельность. Если он сейчас взбеснуется, только вам и будет по зубам не пустить под откос все восстановительные работы.
Останки диалога, какие есть, подслушал в ее мыслях, не поворачивая головы. Надо бы объясниться со старушкой. Меня давно не бесят такие вещи. И способности к разрушениям явно завышены. А ненавязчивое сводничество шито белыми нитками. Нет, это, конечно же, относится к разряду психозов. И я отмел подобные мысли, удивляясь попутно их приходу.
Она молча шла рядом, порождая желание сказать нечто парадоксальное.
— А вы уверены, что я иду в свои покои? Или вы плететесь за мной просто в ту сторону, куда меня понесет? Я ведь выпил.
— Совсем немного, — ее голос звучал приятно с обтекаемым акцентом. — Но вы не могли слышать разговор.
— Подслушивал, — предложил я более безопасную формулировку.
— У вас слух летучей мыши? Я догнала вас у самого поворота.
Перед нами стояла обманчиво неподвижная лестница. Желание зажевать кляп, встать на четвереньки и взвыть достигло апогея.
— Пошевеливайтесь, нам сюда, а я не смогу спуститься без вашей помощи!
Вид у меня был достаточно красноречивый, чтобы немедленно получить дружеское плечо. Но только мы преодолели как можно скорее две лестницы, допрос продолжился.
— Я не смогу вам помочь, если вы сейчас отключитесь. Просто не найду, куда вас транспортировать. Вы больны? — она спрашивала еле слышно.
— Я мертв…
Разглагольствовать не было сил. Как опрометчиво было считать, что приступы стали происходить реже! Раньше у меня все нужное было под рукой. А сейчас я, держась за бескорыстные плечи, скорее не висел, а волочил девушку за собой.
Невербально распахнул двери класса, за которым традиционно располагалась лаборатория, хранилище и жилые покои. Незачем ей знать мои охранные чары. И понесся в закрома.
Приход после выпитых сгоряча двух зелий напоминал местную анестезию и легкое притупление адекватности, но такое шлейфное: с моими привычками к каким угодно составам я сыворотку правды еле различал и не реагировал, как обычные люди. Надо бы удостовериться, что провожатая покинула мое логово и убралась в свое «гнездо».